Демьян не сводил с него глаз, словно надеялся различить ложь и правду.

— Кто у вас в санатории? Любовница, которой вы что-то повредили? Внебрачный ребёнок? Кстати, мне необязательно с вами сотрудничать. Найдутся желающие досадить вам, они одолжат мне деньги, помогут отмыть репутацию…

Угрожать надо уметь. Чем меньше говоришь, тем эффективнее угроза. Нужен только намёк, укус паники, не больше. А Демьян слишком разошёлся, обрадовался, что наконец-то захватил контроль над ситуацией.

Архипов выслушал его, дотерпел до конца тирады. Он успокоился и теперь смотрел устало и печально.

— Насмотрелся боевиков, и что теперь?

— Теперь вы скажете мне правду! — с излишним пафосом ответил Демьян, всё ещё под действием произнесённой речи.

— Тебе эта правда на хрен не нужна! Ты не сможешь её проглотить, подавишься.

— Раз спрашиваю, значит, нужна! Кого вы прячете в санатории? Зачем вам агентство? Чего вы добиваетесь? Будет справедливо, если я стану играть картами из вашей колоды.

Архипов закрыл глаза и утомлённо потёр бровь. Похоже, не только Демьян бодрствовал прошлой ночью.

— Сто раз идиот! Я же предупреждал, что тебе не потянуть мои карты!

— Не решайте за меня!

Архипов резко поднялся, подошёл к двери, словно собирался позвать охрану. Ударил по стене ладонью, с силой, плашмя.

— Если ты думаешь, что меня впечатлили твои доморощенные угрозы, то ты ещё больший идиот, чем кажешься. Но глупость должна быть наказана: раз ты так хочешь услышать правду, ты её получишь. Там её мать.

Демьян не сразу понял, к какому из заданных вопросов относятся последние слова. Посмотрел на дверь, расшифровывая неопределённое «там».

Однако внутри него уже скреблось странное чувство. Вроде торжество, потому что он наконец-то знает секрет Архипова, а вроде неприятный холод, как застрявшая в пищеводе льдинка.

Там — «Тихие рябины»

Её — Дарси

Мать — Тамара

Мать Дарси в «Тихих рябинах». Она жива.

Женщина, с которой Архипов развёлся двадцать лет назад, которая трагически погибла и о которой он отказывается говорить, жива. В закрытом элитном санатории.

Репутация, агентство, шантаж — всё это не просто отошло на задний план, а напрочь исчезло из мыслей Демьяна. Осталась только Дарси.

— Ваша дочь об этом знает? — он не узнал свой голос, да и вопрос задал идиотский. Дарси не может об этом знать. Она оплакивает погибшую мать, которую не помнит. Которая жива.

Архипов изогнул бровь, это был его ответ.

В мыслях Демьяна телеграфом стучали десятки мыслей. Новость дезориентировала его, сбила с темы.

— Почему?

— Тамара умирает.

— Это не основание прятать её от дочери.

— У меня другое мнение на этот счёт.

— Нет! — вдруг взорвался Демьян. — Не может быть других мнений! Дарси не помнит мать, но любит её…

Он с трудом заставил себя заткнуться. У него нет права говорить за Дарси, злиться за неё. Он ей никто… Какого чёрта у него нет этого права?! Ему срочно нужно это право, он хочет его, хочет разгрести дерьмо её жизни, потому что оно вдруг оказалось намного глубже его собственного.

— Что с Тамарой? — продолжил он, не в силах молчать. — Повреждения после аварии? Она в коме? Всё это не важно, потому что Дарси её любит!

— Ты слишком много себе позволяешь, — Архипов поджал губы.

Демьян с силой потёр переносицу, вцепился в неё ногтями. Он вроде как победил, узнал секрет Архипова, получил козырь, которого так жаждал. Но сейчас его остро волнует другое.

— Я позволю себе ещё больше, когда скажу Дарси правду.

— Ты этого не сделаешь.

Сам не сделает, но будет давить на Архипова, пока тот не признается дочери в том, что скрывал от неё последние двадцать лет. Понять бы ещё, с чего Демьяна так взорвало от этой новости. Это не его дело, да и кто ему Дарси?!

— Вы заперли Тамару насильно? — Демьян содрогнулся внутри. Если это так, то… им всем конец. Наверное, потому его так и взорвало, что представил, как Архипов держит жену пленницей, а дочерью вертит как хочет.

И теперь от этой ментальной картинки не избавиться.

— Идиот! — процедил Архипов сквозь сжатые зубы. — Думаешь, я сказал бы тебе, если бы держал её против воли? — его голос казался сорванным.

Ну да, Демьян идиот, он лезет в пекло, сам не зная, зачем.

— Если так, то почему вы лжёте Дарси? Она расстроена тем, что не помнит мать. Знаете, что она сказала? Что в слове «мама» есть нечто особенное, и у каждого должно быть право так кого-то называть.

— Моей дочери двадцать три, а не десять! — Архипов смотрел на Демьяна с холодной яростью, словно надеялся на его внезапную смерть.

Демьян сам не понял ругательство, которое вырвалось у него в ответ. Звучание ярости. Он сделал глубокий вдох, второй, третий. Надо задать Архипову вопросы, узнать, от кого и почему он прячет бывшую жену. Но Демьян не может сосредоточиться, в его мыслях только Дарси, выросшая без матери. Демьяна бы кто разлучил с родителями! Может, тогда вырос бы нормальным человеком. А тут любящие мать и дочь живут порознь двадцать лет. Пока не поймёшь, в чём дело, судить нельзя, но… Демьян судит. Судит и осуждает. Яростно осуждает, так, что зубы стучат. Почти кричит. Не зря Архипов отпустил охрану, а то под дверью много что можно услышать.

— Объясните мне причины, и я попытаюсь вас понять! Вы скрыли от дочери самый важный факт её прошлого. Вы развелись с Тамарой, а насчёт аварии…

— Ты и о разводе знаешь… — перебил Архипов, морщась. — Не слишком гордись собой, не ты первый о нём узнал, но придраться там не к чему. И с аварией всё чисто, уж поверь, многие копали. У Тамары новые документы. В «Тихих рябинах» есть отделение, в котором живут тяжело больные пациенты, и я его спонсор. Так что радуйся, ты знаешь мой секрет — моя первая жена жива, и я до сих пор о ней забочусь. Я сказал тебе об этом только потому, что у нас общее дело…

В коридоре раздался глухой удар. Вроде о дверь, а вроде как упал мешок с песком. Или с картошкой. Или…

Мужчины одновременно бросились к двери, но остановились. Смотрели на дверную ручку, как на кусок раскалённого металла.

Архипов должен был открыть дверь, это его право и его ответственность. Только Архипов, ни в коем случае не Демьян, нагло вторгшийся в чужие секреты.

Но именно Демьян потянулся к дверной ручке.

Открыть дверь он не смог, снаружи к ней привалилось тело. Судя по бирюзовой вязке свитера, явно не охранник. Да что там притворяться… уже подходя к двери, Демьян знал, что за ней Дарси. Он надавил, и она повалилась на бок как подстреленная. Лежит на полу с широко раскрытыми глазами. Могут ли в обмороке остаться открытыми глаза?