А вот чем обернулась в сегодняшнее извращенное время Победа для тех, кто ее завоевал:

«И раньше, когда главным ветераном был Брежнев, особо не баловали, но хоть уважение существовало какое-то к участникам войны, сейчас же и этого нет — отработанный материал, что с ними цацкаться? Вот и выходят ветераны на площади, потому что жизнь у них перечеркнули. И ратные подвиги оказались ни к чему, и труд сорокалетний, тоже несладкий. И то, что накопили на старость за долгие годы, отказывая себе во многом, — тоже все прахом… Безнравственно ведут себя молодые прагматики, если не сказать посильнее. А мы упрекаем: ветераны войны — консервативная часть общества, на коммитинги ходят, портреты Сталина носят».

«А разве не обидно, — продолжает он, — что праздник Победы угас, не очень-то празднуется, а это единственный по-настоящему народный праздник, потому как народ победил в той войне. Он самый! Скоро — 50-летие Победы. Много ли останется их, победителей, сколько доживет до этой даты и, главное, как доживут? Непростительно будет, если придут они к этому дню полуголодные, в старой обувке, в залатанных костюмах, лишенные грошовых сбережений, обкраденные демократическим правительством России. Кто же после такого станет защищать такую Россию и такое правительство?! Хоть об этом надо подумать властям предержащим… И эти слова я обращаю лично к президенту».

Но что президент, что все эти многолюдные новые власти, перелицевавшиеся из старых. «До тошноты знакомое: в первую очередь занялись строительством сим для себя, любимых». То есть строительством лично своего, а не народного счастья. «И занялись гораздо нахальней, беспардонней», чем прежде.

«А может быть, — в страстном праведном гневе вопрошает он, — все-таки именно нам, спасшим Россию в минувшей войне, отдавшим немало сил и труда на ее послевоенное восстановление, поднять свой охрипший в былых атаках голос и воскликнуть: «Что же вы делаете? Опомнитесь! Вы и Россию, и нас, и себя погубите! Откажитесь, пока не поздно, от «кормушек», от привилегий, назначьте себе оклады не выше средних по стране, разделите трудности со всем народом. Тогда, возможно, призывы ваши потерпеть, которые сейчас ничего, кроме гнева и раздражения, не вызывают, дойдут до нас. Ежели терпеть, то всем, всем на своих двоих выкарабкиваться из болота, а не так, чтоб одни с кочки на кочку, а другие на персональных вездеходах. Верните к себе веру, ведь без нее ни у вас, ни у нас ничего не получится! Ну, пожируете еще пару годков, а потом-то что?..»

* * *

И — самое последнее. Слова, завершающие это пронзительное послание из горних высей. Слова, от которых, честно скажу, я вздрогнул. Слова, обращенные к ним же, к нынешним властителям России:

«Боюсь, что 9 мая после традиционного тоста за помин души погибших своих друзей-товарищей и за здравие оставшихся в живых, наверно, не поднимется у меня рука с рюмкой, чтобы выпить и за вас, товарищи-господа. Смутит ли вас это, не знаю, но тост бывшего фронтовика должен, по-моему, что-то и для вас значить».

Неужели при всем своем бесстыдстве никто из них даже не покраснеет после этой пощечины с того света?

Полгода прошло с тех роковых, трагических дней октября 1993-го. Однако многое о них так и остается неизвестным. Неужто останется неизвестным навсегда?

В небе предутреннем кровью забрезжила высь —

Танки на площадь ревущей ордой ворвались.

Дальнейшее мы вроде знаем. Видели и слышали если не воочию, то по телевизору.

Огонь, плеснувший из орудийных стволов.

Грохот канонады.

Снова огонь и снова грохот пушечных залпов, методично бьющих по белоснежному зданию, которое на глазах становится черным.

А за его стенами — смерть людей, чья вина лишь в том, что они сохранили верность Основному Закону страны…

Кто же убил их? Кто сидел в танках и вел прицельную стрельбу по законному парламенту, по зданию, где находилось около 10 тысяч человек? Что чувствовали тогда те стрельцы и что чувствуют они сейчас?

Вот этого мы не знаем.

* * *

Ни одна газета, даже военная «Красная звезда», не поместила портретов тех, кто собственноручно стрелял в печально знаменитый дом на Краснопресненской набережной. А ведь, казалось бы, герои! Как формулировалось в официальных сообщениях, подавили вооруженный мятеж. Наверное, и награды получили. Какие? Указы тоже не опубликованы. Не появилось в прессе и очерков об этих людях или интервью с ними. Полное молчание. Тайна вокруг.

Был, впрочем, один момент гласности. Газета «Согласие» (скрывшийся под измененным названием «День») напечатала фамилии офицеров Кантемировской дивизии, составивших, как было сказано, добровольческие экипажи, стрелявшие из танков по Дому Советов. Однако насколько точны и полны эти сведения? Ведь оппозиционным газетам списки из Минобороны, да еще такого рода, не предоставляют.

«Но нам и не нужны фамилии, — написал Станислав Говорухин. — У них одна фамилия, одна на всех. Палачи!»

Только поставить точку на этом душа все-таки не велит. Вот тот же Говорухин, утверждая, что, «как все палачи, они работали за деньги», приводит справку: «Выплаты 12 офицерам-добровольцам, из которых были сформированы танковые экипажи, стрелявшие по зданию Дома Советов, — по 5 миллионов рублей каждому». Об источнике информации пока не говорит — «времена сейчас суровые».

Согласитесь, нам есть о чем спросить тех офицеров, особенно если они действительно стали добровольцами. Посмотреть им в глаза и спросить. Например, деньги или идейные убеждения подвигли их сесть в тот день за танковые рычаги? Знали они, что в здании, наряду с депутатами и их защитниками, находятся безоружные старики, женщины и дети, оказавшиеся в положении заложников? Известно ли было, к чему приведет применение кумулятивных снарядов? У людей в обстрелянных помещениях, по свидетельству очевидцев, вылетали мозги, стены были забрызганы человечьим серым веществом…

И, наконец, самое главное. Даже если принять версию, что действия военных 4 октября предотвратили гражданскую войну (другое мнение — это лишь попытка оправдать трагедию), теперь уже абсолютно ясно: штурм «Белого дома» с предварительным массированным артобстрелом вовсе не был необходимостью, единственно возможным вариантом выхода из кризиса, как это представила тогда официальная пропаганда. Один из немногих военачальников, осмелившихся публично высказать иную точку зрения, генерал-лейтенант Леонид Ивашов, заявил в «Комсомольской правде» прямо: «Что касается путей выхода из подобного кризиса, то человечество наработало их за свою историю тысячи. И штурм, тем более связанный с массовыми убийствами и кровопролитием, — далеко не лучший, а скорее последний».

Разные военные специалисты убедительно раскрыли мне ряд вариантов, по которым можно было, если уж на то пошло, иначе организовать операцию захвата «Белого дома». Совсем или почти бескровно. А известно ли было о таких возможностях людям, садившимся в танки 4 октября? И что думают они о своей тогдашней роли теперь?