Маршалл поджал губы и несколько раз глубоко вздохнул:

– Ты просто ищешь выход своему гневу, и я подвернулся тебе под руку.

Избавь меня от психоанализа!

– К тебе это вообще не относится. Это касается только меня и Трэвиса.

Она снова посмотрела в сторону паба и крепко сцепила руки.

Теплые пальцы взяли ее за подбородок и заставили поднять голову.

– Ты всегда думаешь только о Трэвисе. Всегда, – с болью произнес он.

Ей не понравилось осуждение в его взгляде.

– Ну, извини, что занимаюсь делом.

Слова прозвучали ужасно грубо особенно потому, что в глубине души она понимала, он не заслуживает подобного обращения. Но неужели он не понимает значимости момента? Его уникальности? Девять месяцев она бродила, как в тумане, без всяких подсказок, и вдруг появляется человек, который, похоже, что-то знает. И этого человека она едва не упустила, отвлекшись на Маршалла.

Она села.

Всю неделю она расклеивала листовки, выставляла щит с плакатами, отвечала на вопросы об изображенных на нем людях, но при этом не проявляла активности. Не пыталась силой всучить кому-нибудь листовки. Произвести впечатление.

Все время сидела и смотрела на Маршалла, а когда его не было рядом, думала о нем. Согласилась с его безнадежной фантазией.

И подвела Трэвиса. Снова.

А теперь едва не упустила единственную зацепку.

Маршалл тоже сел и некоторое время молча смотрел на нее, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

– Мне кажется, пришло время остановиться, Эва.

Она и остановилась. Сидела не двигаясь и почти не дыша и просто смотрела.

– Пора вернуться домой. Это путешествие не идет тебе на пользу.

Когда она заговорила, в голосе звучала ледяная холодность:

– Думаешь, лучше сидеть дома и гадать, жив Трэвис или мертв, заботится ли кто-нибудь о нем?

– Целый год прошел.

– Знаю. Я прожила каждый день этого года, и теперь моя миссия близка к завершению.

– Ничего подобного. Ты не была еще в трети страны.

– Где проживает всего десять процентов населения.

– Может, ты и вовсе с ним где-то разминулась. – «А может, его и в живых уже давно нет», – мысленно добавил он, но не осмелился произнести вслух.

– Ты же говорил, что мои действия оправданны!

– И имел свои слова в виду. Я тебя понимаю.

– И?

– Мне ненавистно наблюдать, какое разрушительное действие оказывают на тебя эти поиски.

– Тогда уходи. Никто тебя не держит.

– Все не так просто.

Эва перебила его, не дав договорить:

– Может, тебе не нравится, что я ставлю его превыше тебя? Может, твое мужское самолюбие не в состоянии смириться с ролью второй скрипки?

В глазах Маршалла отразилась боль, и они разом потухли.

– Вот к этому я как раз привык.

У Эвы все перевернулось внутри. Как выбрать из двух дорогих для нее мужчин? Маршалл, по крайней мере, здоров, психически стабилен и в состоянии позаботиться о себе, а Трэвис…

Интересно, где он сейчас?

Эва не сомневалась, что брат нуждается в ней, поэтому, собрав волю в кулак, встала:

– Думаю, будет лучше, если каждый из нас пойдет своей дорогой.

Маршалл поник еще больше:

– Правда?

– Мне было хорошо с тобой.

– Но все хорошее рано или поздно заканчивается?

– Сам посуди, Маршалл, сколько времени нам удалось бы поддерживать отношения? Твоя работа близится к завершению. – Как и ее финансы.

От этих слов, сказанных будничным голосом, его взгляд словно подернулся пленкой льда.

– Ты в самом деле так считаешь?

– В моей душе нет для тебя места, Маршалл. Я должна сосредоточиться на Трэвисе.

– Почему?

– Потому что он во мне нуждается. Кто еще о нем позаботится? – Ей следовало бы делать это лучше.

– Оцени факты трезво, Эва. – Выражение его лица было мягким, а слова жесткими. – Его либо нет в живых, либо он скрывается намеренно. Ты сама это сказала.

Как бы размеренно она ни дышала, воздуха все равно не хватало, перед глазами поплыли черные точки.

– Не могу поверить.

– Люди постоянно уходят. По разным причинам.

– Это ты о себе говоришь.

– Прошу прощения? – ледяным тоном произнес он.

Эву стала бить дрожь.

– Мне давно следовало бы поинтересоваться твоим мнением, ведь ты у нас эксперт по решению чужих проблем. Объясни тогда, отчего здоровый молодой человек уходит из семьи?

У Маршалла даже лицо перекосилось от необходимости держать себя в руках.

– Думаешь, я сделал это с радостью?

– Насколько могу судить, ты просто вычеркнул мать и брата из своей жизни и стал двигаться дальше.

– Ты правда настолько сосредоточена на себе, что не в состоянии понять, каково мне было?

– Ты сам сделал такой выбор.

Эва удивлялась, откуда берутся слова, ядовитой лавой льющиеся с губ. Неконтролируемые и безудержные.

– Ужасающие.

– Иногда, Эва, любой выбор не в твою пользу, тем не менее приходится что-то выбрать.

– Уйти не оглядываясь? Кто так делает?

В глазах Маршалла сверкнула вспышка понимания.

– Ты зла на Трэвиса. За его исчезновение.

«Не просто зла, а в бешенстве», – мысленно поправила она, но вслух сказала:

– Мой брат ушел не по своей воле.

Она вела этот разговор бесчисленное множество раз с отцом и полицейскими.

– А что, если это не так? Что, если он ушел потому, что не мог остаться?

– Пф! Кто-то, похоже, внимательно изучил сайты, посвященные пропавшим без вести.

– Прекрати, Эва. Я просто хотел лучше понять тебя.

– Те люди больны, напуганы или пребывают в отчаянии. Трэвис, которого я знаю, так бы не поступил.

– А ты не думала, что он перестал быть твоим Трэвисом? Что он уже не младший братик, о котором ты заботилась?

Эву забила крупная дрожь.

Маршалл шагнул к ней и, понизив голос, добавил:

– Разве не видишь, что он поглотил большую часть твоей жизни? Эти поиски на грани одержимости разрушают тебя.

– Если я этого не сделаю, кто же тогда?