Не переставая изрыгать яростные проклятия, Люсьен принялся наносить ему удар за ударом. Из разбитого носа надсмотрщика хлынула кровь. Барнаби тщетно прикрывал лицо руками, а Люсьен продолжал яростно молотить негодяя, мерзкое животное, осмелившееся напасть на Микаэлу.

В этот момент подоспевший Вэнс Кэвендиш перехватил занесенную для очередного удара руку приятеля.

— Остановись, ты же убьешь его…

— И поделом ему! Пусти!

С большим трудом Взнсу все же удалось оттащить Люсьена.

Барнаби перекатился на живот и отполз, словно змея, в сторону, а затем с трудом приподнялся на четвереньки.

— Если еще раз хоть на шаг приблизишься к моей жене, живо шкуру спущу, — прошипел Люсьен в спину убегающему Барнаби и, сбросив руку Вэнса, поспешил к Микаэле. Та уже оправила платье и, не в силах более сдерживаться, бросилась к мужу на грудь и разрыдалась.

— Вэнс, ступай отыщи этого подлеца, раз ты позволил ему убежать, — прохрипел Люсьен. — И прихвати с собой пару слуг. Он должен ответить за содеянное по всей строгости закона.

Вэнс мрачно кивнул и отправился собирать людей.

— За каким чертом ты пошла сюда одна? — повернулся Люсьен к Микаэле.

— Я навещала Авраама, — сквозь слезы проговорила она, — и тут появился Барнаби, начал угрожать…

Люсьен поднял Микаэлу на руки и понес в дом.

— Все, это последняя капля. Отныне так поздно ты никуда одна ходить не будешь. Слишком уж тебе нравится играть с опасностью — или таким образом ты решила наказать меня за то, что тебе пришлось выйти замуж?

Нет, вы только послушайте! Этот человек еще ее же и упрекает, словно она всему виной, а не проклятый Барнаби! Это он, грязное животное, должен ответить за все, а вовсе не она.

При виде Люсьена с Микаэлой на руках Адриан схватился за сердце и побледнел.

— Что случилось? Ей плохо?

Словно не расслышав вопроса, Люсьен направился наверх. Скорее в спальню, надо просмотреть, может, Микаэле действительно нужна помощь. Открыв плечом дверь, он кинулся к кровати. Поскольку платье было безнадежно испорчено, Люсьен разорвал его надвое и, бережно положив Микаэлу на одеяло, стал озабоченно осматривать синяки и царапины.

— С ума сошел? Я еще не заплатила Адриану за это платье, а ты…

— Ни за что ты не должна платить, — резко бросил Люсьен. — Моей жене я могу позволить покупать все, что необходимо, и выбрасывать то, что к употреблению уже не годится, вроде этих тряпок. — Люсьен отбросил разодранное платье в сторону, словно даже касаться одежды, несущей на себе следы грязных рук Барнаби, было для него нестерпимо. — Чтобы я больше не видел этих лохмотьев!

Не обращая внимания на протесты Микаэлы, он стянул с нее нижнюю рубашку, откинул одеяло и уложил ее поудобнее.

— О Господи, — прошептала Микаэла, стараясь укрыться от испытующего взгляда Люсьена, — не слишком ли много для одной ночи?! Уходи, я хочу остаться одна!

— Даже и не подумаю, пока не осмотрю тебя. — Люсьен провел ладонью по ее коже и, нащупав царапины на плечах, груди, бедрах, негромко чертыхнулся.

И что это нашло на Барнаби? — удивленно подумал он. Микаэла кого угодно до белого каления может довести, но ведь даже элементарное чувство самосохранения должно было удержать надсмотрщика от подобных диких выходок.

Убедившись, что ничего страшного с Микаэлой не случилось, Люсьен натянул ей одеяло под самый подбородок и поцеловал в пухлые губы.

— Никогда больше не подвергай меня подобному испытанию, — едва слышно прошептал он. — Когда тебе больно, у меня сердце кровью обливается.

Микаэла удивленно заморгала глазами. Можно подумать, Люсьен действительно беспокоится за нее, а ведь ему просто небезразлична чужая боль.

— Тебя, кажется, удивляют мои слова? — серьезно поинтересовался Люсьен.

— Конечно. Я привыкла считать, что ты терпишь меня только потому, что я твоя жена. Правда, если говорить откровенно, я сама не очень-то старалась тебе понравиться.

Что восхищало Люсьена в этой бесшабашной женщине, так это ее честность — в отличие от него она всегда выкладывала ему то, что у нее на сердце.

— Позволь попросить тебя об одолжении, Мики. — Люсьен провел пальцем по мягкому овалу ее лица. — Что, если нам начиная с сегодняшнего дня и кончая свадебным приемом забыть про все недоразумения и заключить перемирие?

Микаэла улыбнулась, и в глазах ее вновь мелькнул огонек, потухший было после жуткого эпизода с Барнаби.

— Стало быть, срок перемирия истекает в полночь субботы? Ты же знаешь, как я люблю точность во всем.

Люсьен порадовался тому, что она снова шутит как ни в чем не бывало.

— Ну, скажем, до рассвета, — решил он, невольно заражаясь ее настроением. — А то ведь кое-кто может засидеться и не уйти с последним ударом часов.

— И каковы же условия?

— Никаких ссор, потасовок, гулянья по ночам в одиночку.

Микаэла поджала губы и задумалась.

— Да, требования серьезные. — Она взмахнула густыми ресницами и лукаво подмигнула Люсьену: — Видишь ли, особым терпением я, как ты заметил, не отличаюсь, да и поспорить люблю, не говоря уж о том, что очень дорожу своей независимостью. Честно говоря, я никогда не считала, что из меня получится хорошая жена. Если бы ты знал меня получше, ни за что бы не стал со мной связываться.

— То есть отказался бы жениться? — притворно изумился Люсьен. — И позволил бы тебе наложить руки на все мое законное достояние? Ни в коем случае. Да я на что угодно готов, лишь бы до конца своих дней купаться в роскоши. После безумного поступка Адриана мне просто ничего другого не оставалось, как жениться.

Эта шутливая тирада заставила Микаэлу задуматься. Отчего же все-таки Люсьен так стремился заполучить ее в жены? Деньги тут ни при чем, это ясно: он и без того достаточно зарабатывает морской торговлей. Единственное объяснение заключалось в том, что он хотел перехитрить Адриана, доказать, что все может, стоит ему только пожелать.

— Скорее всего ты женился на мне, чтобы разрушить замысел Адриана, и кажется, вполне в этом преуспел.

— Но старый мошенник сам напрашивался на это, — возразил Люсьен. — Впрочем, урок пошел ему на пользу. Мне остается только надеяться, что и ты кое-чему научилась: отныне никаких ночных прогулок в одиночку.

Микаэла испытующе посмотрела на его мужественное лицо:

— Скажи, Люсьен, что тебе все-таки от меня нужно? Он порывисто схватил ее исцарапанную руку и прикоснулся губами к тонким пальцам.

— Получить возможность все начать заново. Плохое начало не может привести к хорошему финалу, а мне не хочется быть твоим врагом.

— Да я против тебя ничего и не имею, что бы ты там ни думал, — негромко проговорила Микаэла, тронутая его словами.