Первое, что он увидел, переступив порог, был Женин ликующий взгляд.

– Ты оказался прав! Посмотри, что мы раскопали!

Одним прыжком преодолев расстояние до монитора, Константин уставился на экран. И не поверил своим глазам – на экране он увидел Юлькину фотографию. Под ней было написано – Кузнецова Лилия Петровна 1995 года рождения, а дальше шла подробная биография ребенка. Константин успел ухватить лишь то, что Лиля Кузнецова, как две капли воды похожая на Юльку, родилась на месяц раньше и относилась к категории «отказников» – детей, от которых матери отказались прямо в роддоме.

– Это же Юлька! – возбужденно воскликнула Женя, схватив Константина за руку. – Они просто поменяли ей фамилию и имя!.. – И тут же озадаченно переспросила: – Но зачем?

Константин пожал плечами.

– Не знаю. Все это очень странно… Может, не хотели, чтобы ее нашли?

– Ладно, это неважно! Главное, мы знаем, что с ней все в порядке! – Женя с нежностью посмотрела на него. – Костя, ты гений! Что бы мы без тебя делали?.. – Она повернулась к Олегу: – А ты, Олежка, остолоп! Закопался в своих компьютерных сайтах, как крот в земле, и дальше своего носа не видишь. А тут думать надо! Рассуждать! Фантазировать! Шевелить своими серыми клеточками, в конце концов!

На лице Олега промелькнула обида. Впервые он взглянул на Константина без тени превосходства, но зато теперь в его взгляде читалась откровенная злоба.

«Не хватало еще, чтобы они из-за меня поссорились!» – подумалось ему. Чтобы избежать этого, Константин решил перевести разговор в другое русло.

– Где находится этот детский дом под номером два? – спросил он, обращаясь к Жене.

– На улице Смолячкова… Мы поедем туда немедленно!

– Я не могу, – вздохнул Олег.

– А тебя никто и не просит! – зло парировала Женя. – Мы с Костей вдвоем справимся… Правда, Костя?

Ему не оставалось ничего другого, как согласиться.

Интернат для детей-сирот размещался в двухэтажном сером здании, которое со всех сторон обступали высокие тополя. На всякий пожарный случай Женя припарковала машину в соседнем квартале, и до здания интерната им пришлось идти пешком. По дороге они немного поспорили – Женя настаивала на том, что к заведующей она пойдет одна, Константин же лениво сопротивлялся.

– Ну, зачем тебе там светиться? – убеждала его Женя. – Твоя физиономия не располагает к откровениям… А женщинам гораздо легче найти общий язык. Тем более что я собираюсь представиться ей сотрудницей дамского журнала.

– А если она потребует предъявить удостоверение?

– Покажу свой членский билет Ассоциации независимых журналистов. Очень она в этом разбирается!

– А что мне прикажешь делать? Торчать за воротами?

– Почему бы и нет? Прогуляйся, подыши свежим воздухом. Тебе полезно – вон какой бледный.

Он так и не успел достойно парировать – впереди показались ворота, ведущие на территорию интерната.

– Все, я пошла! – Женя махнула ему рукой и ускорила шаг. Проводив девушку задумчивым взглядом, Константин подумал, что на этот раз она, кажется, права – ему в самом деле не стоит соваться к детям. Утром он не успел побриться и теперь выглядел как барыга.

Он прошелся вдоль забора туда-сюда несколько раз и, закурив сигарету, огляделся.

«Место здесь какое-то странное – тихо, как на необитаемом острове. Ни машин, ни людей… Даже удивительно – детский дом, а детьми и не пахнет».

Но не прошло и минуты, как Константин понял, что поторопился с выводами, – сквозь металлическую решетку он увидел, как из корпуса высыпала стайка малышей. И сразу двор наполнился шумом и гамом. Дети носились по площадке как угорелые. Вопреки ожиданиям, они не выглядели несчастными – хорошо одетые, раскрасневшиеся от возбуждения, улыбающиеся…

– Так, всем быстро построиться в колонну! – визгливый женский голос неприятно резанул по ушам.

Константин повернулся в ту сторону, откуда слышался голос, и увидел стоявшую на крыльце женщину средних лет.

«Воспитательница!» – догадался он и вгляделся в нее внимательнее. И сразу неприятно заныло сердце – у воспитательницы был злобный взгляд, тонкие перекошенные губы и острый выступающий вперед подбородок. И вдобавок ко всему – выкрашенные хной волосы, гладко зачесанные назад. Ну настоящая Баба-яга, да и только.

Дети же, мгновенно присмирев, сбились в кучку и стали напоминать взъерошенных воробьев. В их глазенках читался откровенный страх.

– Я кому сказала – в колонну! Недоумки хреновы! – Воспитательница, гордо неся свой бюст пятого размера, спустилась по ступенькам и, подойдя к одному из малышей, резким движением затянула ему кашне, повязанное на манер шарфа. – Петров, ну когда ты научишься одеваться?! Олигофрен чертов… Так, дети, все посмотрели на Петрова! Пусть ему станет стыдно!

Константину сделалось совсем тошно. Похоже, эта женщина терпеть не могла детей. Нет, никто не требовал от нее относиться к этим несчастным малышам как к своим собственным, но если изо дня в день повторять детям, что они дебилы и олигофрены, то рано или поздно они такими и станут. Его так и подмывало подойти к этой крашеной дуре, отвести ее в сторонку и объяснить, что дети ни в чем не виноваты. Но он усилием воли сдержал этот порыв. Как бы потом хуже не было. Он ведь уйдет, а дети останутся. И эта воспитательница никуда от них не денется. Более того – выместит на них злобу за то, что кто-то посторонний стал свидетелем ее жестких методов воспитания…

А на детской площадке тем временем разгорались настоящие страсти. Воспитательница стала орать на девочку-мулатку – самую маленькую из всех детей. Малышка изо всех сил пыталась сдерживать слезы, но это ей удавалось с трудом. После того как ее «наградили» эпитетом «черножопая», а затем пребольно ущипнули за пухлую щечку, мулатка громко всхлипнула и горько зарыдала.

– Ну чего нюни распустила? – орала на нее воспитательница. – Язык за зубами надо держать! – И отвесила мулатке увесистый подзатыльник.

«Ну уж нет! Я должен вмешаться!» – Константин решительно двинулся вдоль забора и у самых ворот нос к носу столкнулся с Женей.

– Что, впечатляет? – криво усмехнулась та, кивая на воспитательницу.

– Еще как!

Женя внимательно посмотрела на него и покачала головой:

– Не стоит вмешиваться. Только хуже сделаешь.

– А что, не обращать внимания? – взорвался Константин и в сердцах добавил: – Ну да, вы так и живете – делаете вид, что ничего не происходит.

Взяв его под руку, Женя увлекла его за собой – подальше от детского дома.

– Костя, милый, угомонись. Сейчас не до эмоций. Нам надо сохранять полное спокойствие и трезвые головы. Завтра, возможно, нам придется вернуться сюда. Нельзя, чтобы тебя запомнили…