Как он мог?! Она ведь доверилась ему…

– Какой же я была дурой! – в сердцах воскликнула Бенедикт, стукнув кулаком по рулю. – Интересно, сколько Ник получил за эти кадры? Или он сделал это не ради денег, а чтобы отомстить мне за высокомерие?

Бенедикт завела мотор и медленно поехала в неизвестном направлении. Ей не хотелось ни возвращаться домой, ни выяснять отношения с Ником. Нет, она пока была не готова. Бенедикт не знала, что ей думать и делать. Она кружила по городу, пока не заметила, что стрелка спидометра на нуле.

Собрав всю свою волю в кулак, она набрала номер Патриции и попросила забрать ее от «Кью-маркета», возле которого она сейчас стояла. Патриция сразу же поняла по голосу подруги, что у той какие-то неприятности.

– Скоро буду, – заверила Патриция.

– Спасибо, – всхлипнув, поблагодарила Бенедикт.

В последнее время она настолько была поглощена любовью к Нику, что забросила свою подругу. Теперь же, когда у нее возникли проблемы, она чувствовала себя виноватой перед Патрицией. Только бы она не подумала, что я вспоминаю о ней лишь в трудные времена! – взмолилась Бенедикт. Она достала из бардачка бумажные платки и, вытащив один из пачки, промокнула глаза.

Как жить дальше? После предательства любимого мужчины? Бенедикт не хотела верить в злой умысел Ника, но факты говорили сами за себя. Он нисколько не изменился. Теперь шуточный рекламный ролик казался Бенедикт пустяком, не стоившим ее слез и нервов. По крайней мере, там не звучало ее имя и не мелькали неудачные фотографии.

Бенедикт подумала о своих родителях и ужаснулась. Наверняка отца хватит удар, когда ему в руки попадет этот злополучный журнал. А ведь он так хорошо принял Ника… Бенедикт и не ожидала, что ее отец будет столь лоялен по отношению к ее избраннику. А Ник отплатил ему черной неблагодарностью!

И все же самую ужасную боль ей причиняла мысль о том, что ее предал мужчина, которому меньше часа назад она призналась в любви. А он каков? Клялся ей в том, что никогда не оставит, не предаст и не уступит другому мужчине.

Бенедикт всхлипнула и посмотрела на часы. Патриция должна подъехать с минуты на минуту. Бенедикт взглянула на себя в зеркало и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой и неестественной. Вряд ли ей удастся обмануть Патрицию. Да и стоит ли? Скоро весь город будет в курсе бразильских «приключений» наследницы Вернона.

Бенедикт понадобилось несколько минут, чтобы заставить себя войти в дом. Патриция молча стояла у нее за спиной. Несмотря на то что подруга уверяла, что не произошло ничего ужасного и родители будут на ее стороне, Бенедикт боялась показываться им на глаза.

Наконец она постучала в дверь. К ее удивлению, на пороге стоял Джозеф Вернон собственной персоной.

– Папа… – тихо сказала Бенедикт и вдруг разревелась.

Тот обменялся понимающими взглядами с Патрицией и заключил расстроенную дочь в объятия.

– Успокойся, милая. Все хорошо.

– Нет, ты… ты не знаешь… – всхлипывая, причитала Бенедикт.

Отец гладил ее по волосам и спине и мягко бормотал:

– Все хорошо. Ты ни в чем не виновата. Ты моя умница…

Бенедикт мотала головой из стороны в сторону и пыталась что-то объяснить, но слова упрямо не желали слетать с ее языка. Мысли путались, и Бенедикт хотела лишь одного: чтобы ее оставили в покое. Она боялась насмешливых взглядов незнакомых людей на улицах города и суровой отповеди отца.

Как она могла так ошибиться в Нике? Она ведь думала, что он всегда будет отстаивать ее интересы, как тогда, в джунглях…

Отец отвел Бенедикт в ее спальню, а сам спустился вниз, чтобы поговорить с Патрицией. Та как раз просматривала злополучный журнал. Что говорить, она тоже была в шоке. Несмотря на то что Патриция знала Ника Фримана лишь по отзывам Бенедикт, она составила о нем хорошее мнение. Бенедикт всегда была очень прозорлива и редко ошибалась в людях. Как же Нику удалось провести ее?

Самое обидное было то, что Ник был первым мужчиной, покорившим непостоянное сердце Бенедикт. Если бы подобное сделал какой-нибудь из ее прежних поклонников, Бенедикт была бы, безусловно, обижена и разгневана, но не растоптана, как сейчас. Ник оказался самым настоящим варваром, ворвавшимся в святая святых, в душу Бенедикт, и осквернившим все то светлое и доброе, что там было.

– Пати, я очень надеюсь на тебя, – сказал Джозеф, присев рядом с девушкой на большой кожаный диван.

Она вздрогнула от неожиданности.

– Что? Да, конечно, я постараюсь помочь ей справиться с этим… – Патриция не нашла подходящего слова и умолкла.

– Я сразу понял, что Фриман ей не пара, – продолжил Джозеф.

– Разве? Бенедикт говорила, что Ник понравился вам. Это ее очень порадовало. Ведь ваше мнение чрезвычайно важно для нее.

Джозеф самодовольно усмехнулся. Слова Патриции польстили его самолюбию и потешили отцовские чувства.

– Вообще-то я решил быть умнее и не настраивать Бенедикт против себя. Она была слишком увлечена этим типом. Если бы я стал резко возражать против их отношений, я, чего доброго, мог потерять ее.

– Да, Бенедикт становится жутко упрямой, когда кто-то пытается решить что-то за нее, – согласилась Патриция.

В ее голове начали зреть какие-то смутные подозрения, но она пока не могла понять, что именно ее насторожило в тоне и словах мистера Вернона.

Одно она знала наверняка: отношения Ника и Бенедикт были не столь безоблачны, как бы им того хотелось.

– Я очень надеюсь, – продолжал глухим голосом Джозеф, – что ты будешь рядом с Бенедикт и поможешь ей пережить эту историю.

– Разумеется. Бенедикт – моя лучшая подруга, – поспешно сказала Патриция.

– И я также надеюсь, что ты оградишь ее от общения с Фриманом. Он причинил уже достаточно страданий мой девочке. Я не хочу, чтобы она продолжала с ним встречаться.

Патриция растерялась.

– Но… я ведь не могу ей что-либо запретить.

– Разумеется. Я тоже не стану чинить ей никаких препятствий. Запреты лишь разжигают страсти. Порой безумные. – Джозеф вздохнул. – Однако в наших с тобой силах, Пати, настроить Бенедикт таким образом, чтобы она сама не пожелала иметь больше никаких дел с этим типом.

Говоря это, Джозеф Вернон так пристально посмотрел на Патрицию, что у той по спине побежали мурашки. Она уловила в голосе Джозефа угрозу. Как будто, если она откажется поступать так, как он ей велит, ее ждет жестокое наказание.

О боже! Наконец-то смутные подозрения и опасения Патриции сложились, словно фрагменты мозаики, в единое целое. Она посмотрела на Джозефа со смешанным чувством страха и осуждения.

Тот, видимо угадав мысли собеседницы, попытался ее разубедить:

– Надеюсь, ты не вообразила, будто это я все подстроил? Да и каким образом, скажи на милость? Разве я могу диктовать условия выпускающему редактору столь крупного научно-популярного издания?!