Тбилиси, был духовно близок к матушкам. Речь идет о глинском подвижнике схиархимандрите Виталии (Сидоренко). Мать Агафия бывала у него неоднократно, приезжая с близкими ей людьми в Сергиев Посад, где одно время жил батюшка на квартире архимандрита Иннокентия (Просвирнина). Однажды отец Виталий сказал верующим, что жизнь сестёр выше монашеского подвига и сами они выше схимников. Покойный отец Иннокентий сам часто бывал у сестёр, которых очень почитал и любил. Имея богословское образование, высокие ученые звания и большой опыт духовной жизни, он отзывался о них как о праведницах, говоря, что их мудрость сравнима с мудростью подвижников-богословов. Вспоминая как-то свои беседы с сестрами, отец Иннокентий сказал, что их слова были настолько благодатны и сказаны с такой силой, что создавалось впечатление, будто Сам Святой Дух говорит через них.

Можно добавить, что сестры были близки духовно к последним глинским подвижникам. Матушки любили и чтили Владыку Зиновия, схиархимандритов: Серафима (Амелина), Андроника

(Лукаша) и Серафима (Романдова). Фотография последних трех батюшек висела в рамочке в доме девиц среди прочих фотокарточек. Сестры говорили об этих подвижниках, что они являются одними из немногих настоящих духоносных старцев нашего времени.

Самим же девицам крест старчества пришлось понести в полной мере. Они стали достойными преемницами своих предшественников и наставников в этом служении. Анисия же, как старшая, при жизни несла это послушание в большей степени, нежели ее сестры. Она многим заменила мать Анну, а после 1975 года — и мать Наталию, став для верующих округи духовной наставницей.

Глава четвертая

Мать Анисия

Годы совместной жизни Анисии, Матроны и Агафии были для многих верующих самыми счастливыми. Это было радостное время, когда сестры, трудясь вместе, могли оказывать духовную помощь обращавшимся к ним за поддержкой, могли, помогая друг другу, направить, утешить и молитвенно помочь всем, кто им верил и искал в них опору. Девицы так удивительно дополняли друг друга, что ни у кого не возникало и мысли как-то их разделять. Они были одним единым и неразрывным целым. Их взаимная любовь, духовная дружба, послушание друг другу делали это единство на удивление красивым. Сам Господь соединял сестёр и был посреди них. Именно Он являлся причиной такой духовной гармонии в семье стариц.

Но все же, несмотря на это единство, матушки были очень разные. Каждая имела свой неповторимый облик, свой характер и устроение, свой внутренний мир. Нужно добавить, что и дарования от Бога имели старицы различные. Об этом упомянула как-то их мама:

— У моих дочерей разные дары, у каждой свой, — сказала она тогда, имея в виду разное действие Одного и Того же Духа Божия в девицах.

Внутренний мир сестёр не был по-настоящему открыт никому, даже людям, очень близко их знавшим. Но и то немногое, что открывалось и становилось явным через видимую сторону их жизни, во многом являлось и является свидетельством необыкновенной и удивительной одухотворенности сестёр, наполненности их жизни особым смыслом и содержанием, суть которого есть Сам Господь.

Нельзя сказать с полной определенностью, что кто-то из матушек сильно выделялся. Люди шли ко всем троим, говорили всегда обо всех вместе, никогда не разделяя их как при жизни, так и после их кончины. Но были такие, которые, соприкоснувшись близко с матерью Анисией, сохранили к ней большую веру и благоговение, нежели к ее сестрам. Такое их отношение объясняется, возможно, тем, что Матрона и Агафия находились при жизни Анисии как бы в ее тени, предоставляя сестре во всем первенство как старшей. Девицы, привыкшие смиряться, легко и с радостью уступали друг другу во всем. В этом их взаимном смирении не было угодливости или искусственности, этим они сохраняли обычный порядок вещей, по которому младшие подчиняются старшим. У Петриных первенство не было привилегией, не заслуживалось чем-либо и не являлось каким-то особым положением. Этот богоустановленный порядок, существовавший в жизни старых людей до революции, был сохранен и в их семье до конца жизни матушек. Авторитет Анисии был непререкаем, ее слово было решающим и, как правило, не оспаривалось, но это не означало, что она распоряжалась и командовала сестрами. Она была как бы первая среди равных, и первенство это, если и выделяло ее, то никак не возвышало. Матрона и Агафия называли сестру ласково и просто — Аниська. В их отношении к ней не было страха и того почтения, которое имеют к наставникам ученики и благоговейные дети по отношению к родителям. Между собой старицы оставались сестрами — сестрами во Христе, и их взаимоотношения строились именно исходя из этого.

У каждой из них были свои негласные обязанности по дому и по хозяйству. Анисия трудилась и помогала Матроне и Агафии во всем, но основным ее делом и послушанием было встречать и принимать людей. Верующие обращались, главным образом, к ней. Но при этом все говорили, что идут к Ванькиным, имея в виду всех троих, так как Матрона и Агафия были неотъемлемой частью своей сестры. Тетя Анисия, как ласково называли ее люди, в полной мере посвящала себя ближним, отдавая все свои силы этому служению. Господь наградил старицу всеми необходимыми качествами и дарованиями для прохождения этого поприща. Люди, видя, что в ней действует Сам Бог, тянулись к ней и доверялись ей с верой и благоговением.

Мать Анисию можно было назвать богомудрой. Она и вправду была очень мудра и порой непроста в общении. К этому добавлялись еще необыкновенная проницательность и способность прозревать человеческие души, что делало ее настоящим «духовным рентгеном», как называли старицу верующие. От нее не были сокрыты самые тайные помыслы и дела. Некоторые ее боялись, но боялись тем страхом, который внушается сознанием предстояния перед святым человеком, видящим тебя таким, каков ты есть на самом деле. Тетя Анисия была строга — строга и к себе, и к ближним. Но при этой ее строгости другим неотъемлемым ее качеством была необыкновенная любовь и доброта. Когда впоследствии кого-нибудь, знавшего мать Анисию, спрашивали о том, какая она была, первое, что можно было услышать почти от каждого: «Она была очень добрая». Доброта и любовь изливались из нее