Любовь к ближним подвигала старицу к деятельной заботе о них. Эта забота проявлялась по-разному, но, главным образом, в том, что тетя Анисия беспокоилась о сохранении от греха вверившихся ей девушек и женщин. Как и упоминалось выше, вокруг сестёр собирались девицы, намеренно не выходившие замуж. Это был своего рода обет Богу и посвящение Ему своего девства и своей жизни. Они решались на это сознательно и всегда добровольно, старицы же только содействовали такому их выбору. Бывало, что, провидя чистоту души той или иной девушки, а также Божию о ней волю, мать Анисия мягко и без принуждения показывала ей величие и красоту девственной жизни ради Христа, хотя и объясняла при этом сложность и тернистость этого пути. Других же сестры благословляли выходить замуж, не принуждая их к непосильному подвигу. Но в том и другом случае свобода выбора оставалась всегда за девушками, и то, какой образ жизни выбрать, предоставлялось в конечном итоге им самим. Случалось, что, предвидя скорбь и будущее горе, связанное с замужеством той или иной девицы, сестры пытались удержать ее от самовольного поступка, предостерегая и предупреждая о том, что ждет ее, если та не послушает их совета.

«Монастырь» тети Анисии насчитывал более восьмидесяти одних только девиц. По сути дела никакого монастыря не было — мать Наталия, блаженная Груня, а за ними и другие говорили так в шутку, сравнивая девушек, окормлявшихся у сестёр Петриных, с монастырскими послушницами. И во многом это было оправданно. Главное, что позволяло делать такое сравнение, было искреннее и добровольное послушание девиц старицам. Многие жили этим послушанием и не мыслили себя без подобного руководства. Верующие вспоминали впоследствии, что, попадая в духовное стадо тети Анисии, они приобретали в ее лице настоящую заботливую мать, которая молилась о них и переживала о каждой как о самом близком человеке.

Эти молитвы старицы о своих послушницах были основным и порой единственным способом оградить и помочь им на жизненном пути. Объяснялось это тем, что в большинстве своем люди трудно переносили обличения и вразумления, указывающие на испорченность их сердца. Бывало, принимая молодых девушек, матушки обходились с ними бережно и ласково, дарили нехитрые подарки: платочки, иконочки, открытки или какие-нибудь вещи из одежды. По воспоминаниям некоторых девиц и женщин, сестры жалели их и не ругали, так как те не понесли бы строгого обращения и тем более обличений. Мать Анисия говорила окружающим, что если им что-то и сказать относительно их грехов, то они более не придут, могут отойти от Бога и погибнуть. Так, с терпением, приобретали старицы невест Христу, оберегая их от падений и ошибок. Благодаря такому обращению многие утвердились в вере и избежали греха, оставшись девами или сохранив вдовство. С какими трудностями и скорбями для стариц было это связано, отчасти знали их послушницы, а в полной мере только сами сестры, которым приходилось принимать на себя тяжесть и боль ближних.

Матушки, как и их наставники, имели благоговение и уважение к монашескому чину, считали этот подвиг одним из труднейших. Были случаи, когда они и сами благословляли идти этим путем желающих посвятить себя Богу через принятие иноческих обетов. Но относительно девушек, однажды вольно примкнувших к их стаду, старицы имели однозначное мнение, суть которого заключалась в том, что, встав на тот или иной путь, христианин должен идти им до конца, не меняя своих намерений и образа жизни. Однажды случилось, что девица, окормлявшаяся у матери Анисии, приняла без благословения сестёр монашеский постриг от одного известного в то время духовника. Не желая порывать с сестрами, она по-прежнему ходила в дом Петриных и обращалась к ним по разным нуждам. Те не отталкивали ее, как не отталкивали никого, но той духовной близости и незримой связи с ними у этой монахини уже не было. Тетя Анисия сказала ей как-то, возможно, объясняя происшедшее: «Ты теперь не в нашей стайке», — давая понять тем самым, что каждое ответственно принятое решение влечет за собой определенные последствия.

Удивительное сочетание у тети Анисии доброты и строгости проявлялось и в ее не менее удивительном даре обличать. Обличения были настолько мудрыми, что действовали неизменно врачующе. При этом старица обязательно тут же утешала человека, изливая на него свою любовь и достигая тем самым исцеления греховных язв своих близких. Часто в присутствии собравшихся прикровенно или напрямую говорила верующим об их грехах, но так, что в ее словах не было осуждения согрешивших. Чаще сказанное тетей Анисией было понятно только тому, к кому были обращены ее слова. Не оставалось ни малейшего сомнения, что говорит она именно тебе и именно о том, что больше всего препятствует в твоей душе действию Божественной благодати.

Простые и искрение души тянулись к старице. Было что-то необъяснимое, что располагало к ней и делало тетю Анисию для верующих надежной, крепкой опорой и прибежищем во всех жизненных обстоятельствах. С ее благословения решались не только важные серьезные вопросы и проблемы — женщины и девицы с искренней любовью и верой испрашивали у нее благословения на все свои дела и намерения. Все знали, что если благословение получено, то Божия помощь и поддержка будут сопутствовать исполнению задуманного. Многим и многим помогла старица в сложных и подчас трагических обстоятельствах. Каждый из знавших тетю Анисию мог и может рассказать по нескольку удивительных и чудесных случаев такой благодатной помощи с ее стороны.

Бывало, что мать Анисия и ее сестры исцеляли больных. Жалея людей, они молились Богу о них, и Господь, исполняя просьбы стариц, помогал болящим. Но такие случаи были исключениями, сами матушки не брали на себя этого служения. При жизни тети Наташи они отсылали нуждавшихся в исцелении к ней как к праведнице, имевшей от Бога изобильную благодать врачевания. С ее кончиной многое, что несла тетя Наташа, легло на плечи Анисии, как в свое время ее ноша увеличилась с кончиной матери Анны. После смерти Анны Дмитриевны Анисии пришлось принять на себя бремя по окормлению замужних женщин. До этого, как упоминалось выше, она не вникала в их проблемы, оправдываясь, как и ее сестры, тем, что она девица, и всех особенностей семейной жизни знать не может. Делая это по смирению, старица все же не могла отстраниться от осиротевших после смерти