Довольный голос Делмара раздался уже в коридоре:

— И вопрос с моими землями обсудим. Им пора давно превратиться в удел…

Каюсь, но я вздохнула с облегчением, когда они ушли. Меня даже не заботила судьба человеков, которые могут попасть в ненадежные ручки родственников моего дорогого, самого замечательного, уже совсем любимого кошмара.

— Яна, постарайся в ближайшие несколько дней не покидать свои покои, — озадачили меня внезапной просьбой, — пока Айана гостит у нас, тебе небезопасно ходить по замку.

— ‎А разве они сейчас в Светлую империю не отправятся? На охоту? — робко спросила я у задумчивого хищника. Глядя вслед ушедшим человеколюбам, он беспокойно хмурился, чем очень меня нервировал.

— ‎Айана всегда предпочитала отдохнуть с дороги. Не думаю, что она изменит себе на этот раз, даже несмотря на весьма привлекательное для нее предложение Делмара.

Мочалки, благополучно до этого изображавшие часть интерьера, медленно поползли ко мне, жалобно тренькая. И вот это их треньканье отвлекло меня от грустных дум о семейке хищника, заставив вспомнить о делах насущных.

— Раяр, а, Раяр, а я ведь не дойду до своих покоев.

Его лицо после того, как я объяснила, что ножки меня не держат, что я внезапно ослабла и вообще в ближайшее время не стоячая, максимум сидячая, а в идеале бы вообще лежачая, сделалось просто непередаваемо прекрасным.

Их недовольное темнейшество со скорбным видом согласилось дотащить меня до моей кроватки, но сделало это с таким видом, что я не могла не возмутиться:

— Нет, ты хочешь, чтобы я в тебя влюбилась? Или уже не надо?

— Сейчас я пытаюсь решить, не лучше ли будет отдать тебя Айане, а самому отправиться с Делмаром в резервацию…

Но я-то знала, что это не правда, что он меня на местного человека ни за что не променяет, потому что я его неправильно боюсь. Не так, как тут принято. И ни капли не поверила его словам.

— ‎А вот и врешь.

На столь наглое заявление он ничего не ответил, только хорошенечко меня встряхнул, сделав вид, что перехватывает поудобнее, и понес в мои покои. До которых, к слову, было не так уж далеко, я это точно знала, потому что галерея, в которую мы вырулили из темного коридорчика, была мне хорошо знакома.

Я тут не один раз гуляла и прекрасно помнила, что если в конце галереи повернуть налево, в маленький закуток, из которого наверх поднимается вполне удобная лестница, то в кроватке я буду минуты через две… но мы почему-то повернули направо и спустились вниз, увеличив путь почти на десять минут.

Но я промолчала. Я же умная… иногда бываю.

Хочет меня таскать, пусть таскает.

— А Мирай меня теперь проклянет, да? — вопрос Раяра не то чтобы застал врасплох. Он как шел, глядя вперед, так и шел, даже с шага не сбился, но бледнющая его щека весьма красноречиво дернулась. А для меня это был животрепещущий вопрос. Валяясь в постели, я эту мысль обдумала со всех сторон и пришла к выводу, что если у пресветлой (чтоб ей перегореть!) хватило сил всех зрячих извести, то со мной справиться она всяко сможет. И теперь, наконец, смогла задать вопрос, который мучил меня все это время.

— ‎С чего ты взяла? — спокойно спросил мой кошмар.

— ‎Светлые пришли от меня избавляться. Живая я опасна, а сотрудничать ты не захотел. И уж если Мирай не пожалела одну свою жрицу, сделав ее бомбой, — темный удивленно на меня покосился, но уточнять, что такое «бомба», не стал. Он примерно представлял, что я имею в виду, и этого было достаточно, — то почему бы ей не пустить в расход еще парочку, чтобы сжить меня со свету?

Раяр ответил не сразу. Мы успели пройти мрачный зал с большими окнами, всегда укрытыми шторами, и начать подъем по очередной лестнице, когда он таки соизволил заговорить:

— Ты не найдешь этого в книгах, в основном потому, что данная информация считается кощунственной и усиленно замалчивается, но Рассах и Мирай не просто так считаются сестрами. Сила одной множит силу другой. Они нужны друг другу, чтобы не потерять свою власть. Когда мы усыпили мать, Мирай так же лишилась некоторой части своих сил. Сейчас она уже не способна на многие вещи, что были доступны ей во времена правления Изначальной Тьмы.

— ‎Тогда почему она хочет меня убить? Почему бы не пробудить во мне Рассах и не вернуть былую мощь?

— ‎Пусть сейчас Мирай лишена былого могущества, но все еще сильна и считает Излом по праву своим. Теперь она его единоличная властительница.

— ‎Но вы же ей не поклоняетесь.

Раяр усмехнулся.

— Так же, как не поклоняемся матери.

— ‎То есть, убить меня на расстоянии она не может? — дотошно уточнила я, недоверчиво щурясь.

— ‎Да, — уверенно кивнул он. Весь такой суровый, собранный, глядящий прямо перед собой. Ну такая же лапочка!

Он вздрогнул, когда я, обняв его за шею, прижалась щекой к его щеке:

— Живем!

— ‎Яна, ты не могла бы меня отпустить?

— ‎Ты же сам хотел положительных эмоций, — удивилась я. Он вздрагивал от моих прикосновений и совсем уж ощутимо дернулся, когда я потерлась о его щеку, — вот и приятного тебе аппетита.

— ‎Слишком много, — прошипел он, резко остановившись.

— ‎Это еще немного, — звонкое «чмок» разнеслось по коридору, а мой совсем закаменевший кошмар, бездумно глядя прямо перед собой, пытался как-то примириться с мыслью, что его только что чмокнули.

А мне что? Мне хорошо. Облегчение такое накатило после известия о том, что Мирай мне бояться не стоит. Так сразу хорошо стало, и спокойно, и…

Еще одно «чмок» Раяра просто убило. По крайней мере, он уже не просто шевелиться перестал, но даже дышать.

А у ног его начала сгущаться тьма, волнуясь и странно шевелясь, будто бы дыша за него. Мочалки, покорно бредшие следом за нами, бросились в разные стороны, тихо поскуливая.

Сначала я испугалась. Да и кто бы на моем месте не испугался? Стоит истукан истуканом и не дышит, и не шевелится, и не моргает даже.

— Рааааяр? — позвала я тихо, легонечко похлопав его по щеке, — Раааяр?

А он не отзывался. И не шевелился. И ладно бы просто не шевелился, но ведь ни вздоха, ни выдоха… только сердце быстро бьется. Надрывно так.

И вот если бы не это «тум-тум-тум», у меня бы уже случилась истерика, а так я была почти спокойна. Только нервничала немного и готова была расплакаться.

— Рааааяр?

Отмер он секунд через тридцать. Сипло вздохнул, проморгался и заторможено посмотрел на меня.

А я уже всё, я уже готова была рыдать и глушить хищника истеричной волной бесконтрольного страха.

— Ты что? — хрипло спросил он.