– Витя, успокойся. Успокойся, пожалуйста, – повисла у него на руке Елка. – Мы разберемся, но не так.

– Да пошла ты. – Витька посмотрел на Елку невидящими глазами и ушел.

Елка опешила. Посмотрела внимательно на Зину:

– Зачем вы так? Почему вы такие жестокие?

– А что она лучше меня, что ли?! Почему он за ней бегает?! – огрызнулась Зина.

– Но это не дает тебе права так поступать! Вы же люди, а не животные!

– Я не хочу, чтобы она была с ним!

– Это не тебе решать! И не так! Ты – девушка, включи обаяние, очаруй, но не дерись с соперницей! Это унизительно, в конце концов! Ты этим унизила сама себя, ты сама все испортила. Он теперь в твою сторону и не посмотрит. – Елка судорожно глотнула воздух. – Мало того, что вы избили девушку, вы еще и сняли это на камеру! Это же кощунство! Это верх безнравственности! Вас забавляет чужая боль? А если бы вы оказались на ее месте или ваши сестренки или братья, а? Вы знаете, что все наши поступки – и хорошие, и плохие – возвращаются к нам? Не боитесь, что ваше зло вам и вернется? Когда вы научитесь жить по законам людей? Животные и то человечней. – Елка замолчала, дрожа от возбуждения.

– Елена Викторовна, – нарушил тишину Цветик, – можно в медпункт?

– Иди, – выдохнула она, – и его прихвати с собой, – махнула в сторону рыжего, который едва оправился от удара.

– Давайте уже контрольную решать, – пробурчала Зина Бак.

Кто-то стучал, стучал уже давно. Дверь открывать не хотелось. Лиза надеялась, что этот кто-то уйдет. Она сегодня не пошла на работу – пришлось взять больничный. Да и куда идти с таким лицом? Всех детей распугаешь – и не только их.

Лиза вздохнула, глядя на себя в зеркало:

– Да-а, никак не спрячешь. Хорошо разукрасили…

Усмехнулась:

– Ниче, я тоже хороший кусок выдрать успела! Да кто там все стучит?! – осторожно посмотрела в глазок и, не удержавшись, воскликнула: – О! А тебе, Сипун, чего надо-то?!

Витька, услышав ее голос, прекратил барабанить в дверь и заорал:

– Открой, Лиза! Слышь, открой! Я знаю, я все знаю!

– Знаешь, ну так и иди далеко и надолго, – огрызнулась Лиза. – Надо же, «Лиза»!

– Лиза, прости… я не знал, что они так…

– Не зна-ал, – передразнила Лиза, – а мне теперь как?

– Прости… – прошептал Сипун и опустился на корточки под дверью.

Щелкнул замок.

– Эй ты! Ты там как? Живой? – Лиза слегка приоткрыла дверь на цепочке.

– Лиза! – Сипун рванул, было дверь на себя, но она не поддалась.

– Пыл умерь, герой-любовник! – хихикнула девушка. – Так я тебе и показалась! Вот держи, – просунула в щель листочек розового цвета с типографской надписью «I love you!» в уголке и номером телефона, – тут мой номер.

Сипун схватил листочек:

– Я… я…

– И не дай бог это еще повторится! Можешь сразу обо мне забыть тогда, понял?!

– Обещаю, тебя никто не тронет!..

– Ну все, не сиди тут… – Дверь захлопнулась.

– Я позвоню… – И он пошел прочь, любуясь типографской надписью. И почему она грела душу так, будто была написана рукой Лизы?..

«Хм, где это я? Пахнет больницей…»

Колька открыл глаза. Над его койкой склонилась женщина, очень знакомое лицо. Где-то он ее раньше встречал, но вспоминать было лень. Странный взгляд провинившейся собаки, противно бередил душу. Колька закрыл глаза – ему было неловко. А когда открыл – ее уже не было, но стояла другая – рыжая, с заплаканными глазами.

– Коля, как ты? – спросила она тихо.

– Никак, Елена Игоревна…

– Ты слышал новость? Настоящего вора нашли! Ты не виноват.

– Хм, я это сразу знал, – усмехнулся он.

– А зачем тогда?.. – Она покосилась на руки.

Он не ответил.

– Да он эгоист, вот и все! – объяснила Уля, которая стояла у окна, вне поля зрения Кольки. – Слабак!

– Уля! – Елка с укором посмотрела на девушку.

– Нет, она права. – Колька отвернулся. – Я – слабак, трус, эгоист. Я не подумал о близких. Мою боль можно было пережить, а вот им бы я доставил куда больше страданий, перечеркнул бы всю их жизнь… Уль, спасибо тебе.

– А? Мне? Я же тебя не смогла остановить.

– А кто скорую вызвал? – спросила Василиса, которая до сих пор сидела молча на соседней койке. – Да если б не ты, он окочурился бы! Я то, – повернулась она к Елке, – в обморок бухнулась! А Улька-то раз-раз – дело в шляпе! Молодец!

– Да, Уля – молодец, – кивнула Елка. – Тебе с твоим хладнокровием и быстрой реакцией надо в спасатели идти.

– Ага, или на врача учиться! – подхватила Василиса.

– У! – махнула рукой Уля. – Мне бы школу закончить!

– Закончишь, – улыбнулась Елка.

Кольке было совестно, что эти добрые любящие женщины собрались возле него, глупого и эгоистичного. Разве достоин он, чтобы они любили его, беспокоились о нем? Он, который ни на секунду о них не задумался, лишая себя жизни! А Уля… Кольке так захотелось увидеть ее лицо, но она, видимо, нарочно встала за его спиной у окна.

– Когда меня выпишут? – спросил от отчаяния он, желая хотя бы услышать голос Ули.

– А как поправишься, так сразу и выпишут, – ответила вопреки его ожиданию Василиса.

– А! – вспомнил, вдруг, Колька. – А кто ко мне до вас приходил, не видели?

– Нет, – пожала плечами Василиса. – А кто был?

– Да женщина какая-то… Смотрела так странно. Будто виновата…

В семье Разгульных дела наконец пошли в гору. Павел летел на работу как на крыльях. Нина нежно его провожала и, занимаясь домашними делами, мечтала о новой мебели, которую они купят, может быть, через полгода. А вечером Павел с горящими глазами рассказывал о прошедшем на работе дне.

Однако этой идиллии вскоре пришел конец. Однажды Павел вернулся позднее обычного. Злой, голодный, он едва мог говорить.

– Вот, – положил на стол трудовую книжку.

– Что это?..

– Слепая, что ли? Глаза разуй – трудовая это! – грузно опустился на стул.

– Ты что – пьяный? Какая трудовая? – Нина подошла ближе и с беспокойством заглянула в его глаза.

– Ну, чего смотришь? Вот тебе новая мебель. – Он сложил кукиш из мозолистых пальцев прямо перед носом жены. – А вот это вот новые зимние сапоги и шапка. – Второй кукиш замелькал перед глазами Нины.

– Ты выпил! – Нина брезгливо отстранила его руки от своего лица.