— Да, ваша теткаприезжала сегодня ко мне. Она была не одна, ее сопровождали три почтенные дамы.Они учинили мне небольшой допрос. Ваша тетка сказала мне, что вы хотите статьмоей любовницей, и поэтому им необходимо убедиться в том, что я достоин вас.

— Минерваприезжала к вам сегодня и сказала, что я хочу стать вашей любовницей?

Его глаза сталияркими, как осколки зеленого стекла.

— Не совсем так.Она выразилась несколько иначе, — ответил он сквозь зубы.

— Что именно онавам сказала?

— Какое этоимеет значение?

— Огромное!

— Что же,извольте, — ответил Джеймс, не скрывая своего раздражения. — Она сказала, чтовы собираетесь сделать мне какое-то предложение.

— Предложение?Не понимаю, с чего она это взяла? — удивилась Кэролайн. И тут она вдругосознала всю комичность положения и, не сдержавшись, рассмеялась. Однако черезнесколько минут, немного успокоившись, заметила, что Джеймс не смеется.

Она произнесла:

— Согласитесь,мистер Феррингтон, все это весьма забавно. Я хочу сказать, что то, что выподумали, совершенно не похоже на правду. У нас с вами не может быть никакихотношений. Мне бы очень хотелось никогда больше вас не видеть.

Кэролайн тут жепожалела о сказанном. «Господи, что я наделала!» — подумала она, испуганноожидая его реакции.

Джеймс хотелчто-то возразить ей, но потом, очевидно, передумал и, улыбнувшись, сказал:

— Конечно, выправы, леди Пирсон. Это моя вина. Мне не следовало верить словам вашей тетушки.Я совершил глупость.

Кэролайнмоментально стала серьезной. Да, ей не хотелось, чтобы он преследовал ее,выражая свои пылкие чувства, однако эта холодность была ей просто ненавистна.

— Нет, мистерФеррингтон, не стоит извиняться, — сказала она. — Я не знаю, что нашло на моютетку, но прошу вас...

— Примите моиизвинения, леди Пирсон, — прервал он ее, а потом, горько усмехнувшись, добавил:— Я выставил себя на посмешище. Должен признать, со мной это случается крайнередко.

— МистерФеррингтон, вы ни в чем не виноваты...

— Я не согласенс вами, — сказал Джеймс, отвернувшись. «Я не могу смотреть на нее. Она такпрекрасна, просто ослепительно прекрасна», — подумал он. Ему было и больно, идосадно стоять здесь, так близко от нее, после того, как он оскандалился.

Джеймс никогдане брался за дело, если не был уверен в успехе. Но сегодня он впервые потерпелнеудачу. Ему отказала женщина. Он всегда знал, чего хочет, — вот и сейчас онвдруг с удивлением понял, что хочет Кэролайн Пирсон, и это не на шуткувстревожило его.

Он стоял вкомнате, наполненной ароматами цветов, которые он с такой любовью выбирал длянее. Мелкий дождик стучал в оконное стекло, и ему казалось, что этот дождь,словно стена, отделяет их от остального мира. Да, Каллео был прав. Карма,потребность, жажда, желание — все это, соединившись вместе, нахлынуло на него,захватило, словно бешеный поток, и куда-то понесло.

— Я не верю, чтовы не чувствуете притяжения, возникшего между нами, — сказал он хриплым,взволнованным голосом, заставив себя посмотреть на Кэролайн.

Казалось, ееудивили его слова, и Джеймс подумал, что она согласна с ним. При мысли об этому него даже сердце стало биться чаще. Однако потом, к его горькомуразочарованию, он понял, что ошибся. Сначала Джеймс увидел это в ее ясных серыхглазах, а потом она подтвердила это словами.

— Между наминичего не может быть, мистер Феррингтон, — сказала Кэролайн. — От вас мне нужнотолько одно — я хочу, чтобы вы вернули документы на мой дом.

«Ты лжешь!» —хотелось крикнуть ему, однако он сдержался. Он и так выставил себя полнейшимболваном.

— К сожалению, яне могу выполнить вашу просьбу. Видит бог, он не хотел говорить этого. Словакак-то сами вырвались у него.

— Но почему? —удивленно посмотрев на него, спросила она.

«Потому что этоединственная ниточка, которая связывает нас, и я не хочу ее разрывать. Покрайней мере, сейчас», — подумал Джеймс.

— Я выиграл вашдом в карты. Это была честная игра. Теперь этот дом принадлежит мне.

Кэролайн вспыхнулаот гнева, и Джеймс увидел еще одну сторону этой женщины, ставшей для негонаваждением.

— Вы не можететак поступить! — задыхаясь от волнения, воскликнула она. — Я этого так неоставлю.

— К сожалению,вы уже ничего не сможете сделать, — выпалил он. Джеймс хотел как можно быстрееуйти. Ему необходимо было понять, что же заставило его совершить такойопрометчивый поступок.

Однако оназагородила ему дорогу.

— И что же высобираетесь делать с моим домом? Вы богатый человек. Зачем вам это маленькоежилище? Неужели вы хотите продать его и положить деньги в свой и без тогополный сундук?

— Я не намеренпродавать этот дом.

Презрительноприщурившись, Кэролайн посмотрела на него и сказала:

— И я тоже ненамерена продаваться.

Джеймсвздрогнул, словно его с размаху ударили по лицу. И сразу понял, что егопоспешное заявление будет иметь такие последствия, о которых ему придетсяпожалеть. Однако Джеймс Феррингтон не привык сворачивать с выбранной им дороги.К тому же ему не хотелось отказываться от Кэролайн.

— В таком случаенам с вами больше не о чем разговаривать, — холодно произнес он.

Она не ответилаи только смерила его вызывающим взглядом. Гордая и неприступная богиня. Оннадел шляпу и, поправив ее, сказал:

— До свидания,леди Пирсон.

Кэролайн даже нешелохнулась. Она стояла на месте как прикованная, а ее лицо казалось застывшеймаской гнева и ярости. Обойдя ее, он вышел из гостиной и покинул дом.

Кэролайнслышала, как за ним закрылась парадная дверь. После этого она еще несколькоминут неподвижно стояла на месте, а потом медленно подошла к письменному столуи, размахнувшись, сбросила на пол все вазы с цветами. Звук льющейся воды привелее в чувство.

— О Боже! —пробормотала она и побежала на кухню.

Там, в кладовой,Джаспер хранил тряпки. Увидев ее, слуга моментально схватил нож, делая вид, чточистит к обеду картофель. «Интересно, он слышал весь наш разговор?» — глядя нанего, подумала Кэролайн.

Вернувшись вгостиную, она быстро вытерла воду с письменного стола, а потом, став на колени,вытерла пол.

В том, что в еегостиной такой беспорядок, виноват этот мерзкий грубиян Джеймс Феррингтон. Да,он хам, негодяй и подлец. Кэролайн излила свой гнев, и ей стало легче. «Этодаже хорошо, что он оказался мерзавцем. Теперь я легко смогу подавить в себемучительно-сладкие чувства и желания», — подумала она.