– Эротизм, милая моя, в том, что ломает привычку.Наслаждение теряет артистичность, если оно привычное наслаждение. Тольконебанальное имеет цену, только исключительное, необычное, что дважды никогда неувидишь.

– Но выходит, что когда эротическая любовь станетпризнанной, эротизм потеряет свою привлекательность? Может быть, для вашихмурья заниматься любовью так же скучно, как возиться на кухне.

– А я бы таких выводов из рассказа Квентина не делал. Мнекажется, что, наоборот, с малых лет преуспевшие в науке любви, они всю жизньничего не ставят выше сексуальных игр. В Индии их и знают как ярыхпроповедников Ганеши, бога физической любви. Но я согласен с вами, что их опытможет оказаться непригодным для нас. Все-таки наш дух остается в рамкахтрадиционного сексуального ханжества, а ханжество сильнее, чем доводы разума.Но не надо льстить себе, полагая, что мы способны предугадать, что произойдет спсихологией наших потомков-мутантов. И давайте признаемся, что для такихузников, какими мы все же остаемся, чудесное освобождение эротических эмоцийпредстает чаще всего как изъян в обычном. Это так – и к сожалению, и к радости.Сидящие в нас пережитки ложных моральных правил и дают нам наслаждение оттого,что мы эти правила рвем, что мы бываем шокированы или сами шокируем. Это – нашреванш. Для женщины нет ничего эротического в том, что ее супруг оплодотворяетее в постели перед сном. Но если в полдник она позовет своего сына, чтобы онприготовил для сестрички маленькую тартинку спермы, это будет эротичным, потомучто такое меню еще не вошло в употребление. Когда мещане привыкнут к этому,надо будет придумать что-то другое.

– Так я была права, когда говорила, что если эротизму нужнотолько экстраординарное, запретное, то само его развитие угрожает егосуществованию. В один прекрасный день он станет привычным! Он станетправильным, пресным.

– Согласитесь без всякого риска, дорогая, что уже с давнихпор ничего нового придумать нельзя. И однако ваши страхи напрасны, потому чтоэротизм не наследство, не общее достояние, он – персональное приключение.Будьте спокойны – эротизм сохранит свою ценность даже среди освободившегося отсексуального табу человечества. Ведь от того, что известны законыстихосложения, поэтов не прибавляется?

Что могла возразить на это Эммануэль? Марио продолжалмонолог:

– Артист творит заново не для истории, а для себя. В отличиеот науки искусство не зависит от уже совершенного. Какая разница, что лошади илюди уже были изображены, – под моими пальцами они рождаются для меня впервые итак же впервые их увидит зритель. Но нужно, чтобы наше произведение увидели.Искусства нет там, где нет зрителя или слушателя.

Марио остановился, ожидая ответа Эммануэль. Но она молчала.

– Дети мурья, – двинулся дальше Марио, – занимаются любовьюна виду у своих товарищей, на виду у случайных гостей. Оставшись вдвоем встенах комнаты, они быстро соскучились бы. Вы боитесь, что привычка притупитнаслаждение. Но взгляды других – может быть, они раскрывают для нас новыегоризонты? Вот теперь вы узнаете второй закон эротизма – необходимостьасимметрии.

– Что это значит? А впрочем, какой был первый закон?

– Первый – необычность. Но оба они, как я уже говорил, –«малые законы». Главнейший, необходимый и достаточный закон – верховнаяпростота.

– Тот, что тут же переходит в другой – наслаждатьсяартистично, в постоянно обновляющихся объятиях – означает не растрачивать времяпопусту.

– Примерно так, хотя выражение «постоянно обновляющиеся» некажется мне удачным. Из него можно сделать вывод, что вы должны бросать прежнихпартнеров, когда появляются новые. Это страшная ошибка! Увеличение их числа, ане преемственность – вот что повысит степень вашего счастья. От непостоянныхсердец Эрос скрывает свои секреты. Зачем же отдавать себя, если вы тут же себяотбираете. Мир для вас окажется не очень обширным.

Теперь Эммануэль была само внимание, и Марио воодушевилсяеще больше.

– И, кроме того, поскольку я знаю, как вам дорога эта мысль,для вас я ставлю главный акцент не на наслаждении, а на искусстве. Вы мне этопростите?

– Ладно, – бросила умиротворенная Эммануэль. – Будемговорить об искусстве наслаждаться вместо «наслаждаться с искусством». Подойдетли вам, если я так сформулирую: «Всякое время, проведенное не в объятиях всеболее многочисленных, есть потерянное время?»

– Очень хорошо, – одобрил Марио. – У вас определенный дарформулировок. Надо, чтобы вы поупражнялись в этом, и как-нибудь я закажу вамсборник афоризмов.

Марио говорил совершенно серьезно, но Эммануэль рассмеялась.Марио решил уточнить.

– Разумеется, не надо придавать буквальный смысл словам «вобъятиях». Здесь, учтите это, мы имеем в виду не только руки ваши или рукидругого, но и зрение его и слух, если он, скажем, находится за дверью или надругом конце телефонного провода; даже его образ в глубине вашей души. Но небудем дальше блуждать в терминологии…

– Одну минутку. Может быть, «искусство любить» будет болееизящным, чем «искусство наслаждаться»?

– Более изящным, без сомнения, но менее точным. Хорошо, выуговорили меня на «искусство», а я уступаю вам «наслаждение», и не будем большевозвращаться на эту тропу. Чтобы любить, надо быть, по крайней мере, вдвоем, анаслаждаться можно и в одиночестве.

– Еще бы, – откликнулась Эммануэль.

– И даже надо наслаждаться в одиночестве, – присовокупилМарио. – Царство эротизма закрыто для того, кто не знает, как наполнить своеодиночество. – И тут же спросил:

– Вы умеете заниматься любовью в одиночестве?

Она утвердительно кивнула головой. Марио не унимался:

– И вам это нравится?

– О да! Очень.

– И часто вы это делаете?

– Очень часто.

Ей было совсем не стыдно признаваться в этом. Напротив. Еемуж даже одобрял эти занятия. Он сказал ей как-то, что не надо прятаться отнего, когда она забавляется под душем, и ей очень понравилось предаваться этомудетскому пороку у него на глазах.

– Значит, вам легко понять закон асимметрии, – заключилМарио.

– Ой, правда, я совсем о нем забыла. Я, признаться, несовсем улавливаю… Необычность – понятно, но при чем тут асимметрия…

– Тогда я снова прибегну к научным положениям. Для того,чтобы родиться, эротизму нужны те же условия, какие требуются для появлениявсякой жизни. Вас, должно быть, учили, что в создании клетки участвуют большиемолекулы протеина. Так вот, эти молекулы весьма асимметричны. Не бываетвысокоорганизованной материи, не бывает жизни, не бывает никакого прогресса безизвестного неравенства вначале. Это условие всякой эволюции, и эротизмподчиняется тем же законам. Жизнь и, следовательно, эротизм не терпятравновесия.