– Выходит, – улыбнулась Эммануэль, – человек эротическийстанет животным?

– Он останется человеком, но будет больше, чем человек,продвинется дальше по эволюционной лестнице. Это – я постараюсь вам сейчасобъяснить – выход искусства из глубины пещер. Мы как бы восстанавливаем минуту,когда первый человек отделился от последней обезьяны. И этот миг приближается:так же как искусство отличает человека от зверя, так и искусство эротизмаотделит человека гордого и могучего от человека стыдящегося, который стыдитсясвоей наготы и прячет под одеждой то, чем он должен гордиться.

– Но кто заставит поверить, что этот поток увлечет человека?Что ваша мораль победит прежнюю, за которой обычай и вера? Может быть,произойдет обратное?

– Нет, я не могу поверить, что человек, пройдя такую дорогу,вдруг остановится. Он пойдет дальше! Сначала ощупью, дрожа от страха, но неповорачивая обратно, все более отдаляясь от других тварей.

Голос Квентина заставил Эммануэль вздрогнуть. Она совсем забылао третьем собеседнике.

Квентин принялся что-то с жаром рассказывать Марио. Тотслушал его внимательно, лишь изредка прерывая одобрительными возгласами. Вконце концов он перевел для Эммануэль рассказ Квентина, и она поняла, чтоангличанин кое-что уловил из их дискуссии.

– То, что рассказал мне Квентин, еще более укрепляет меня вмоих надеждах. Оказывается, мутирующая ветвь или, по крайней мере, мутирующаяпочка уже существует и, что самое главное, существует тысячелетия. Наш другвместе с известным социологом Верьером Эльвином несколько месяцев был гостемодного племени в Индии. Так называемые «цивилизованные» индусы называют этоплемя первобытным, но на самом деле оно, по-моему, авангард человеческой расы.Эти люди называются мурья. Их общество построено на основах сексуальной морали,прямо противоположной нашей. Их мораль не запрещающая, а побудительная. Главноев их системе воспитания – общие спальни, в которых дети обоих полов с самогонежного возраста обучаются искусству любви. Этот институт называется…

– Готхул.

– Да, Готхул. Так вот, там задолго до полного созревания,девочки посвящаются во все таинства плотской любви старшими юношами, амаленьких мальчиков обучают этому девушки. И ничего грубого, животного.Практика любви в результате многовекового опыта доведена до высочайшего уровняизысканности. Так что эта стажировка, а она длится несколько лет, служитодновременно и для формирования артистического вкуса. В промежутках междуобъятиями пансионеры Готхула проводят свой досуг, украшая стены дортуаров. Ихрисунки, картины, скульптуры полны самого разнообразного эротическоговдохновения. Квентин рассказал мне, что они так преуспели в своем искусстве,что спокойно пройти по этой галерее невозможно. И видя, одиннадцатилетнихдевочек, имитирующих самые смелые изображения этого музея любви, показывающихбез всякого стеснения, без стыда, при широко распахнутых дверях, подгорделивыми взглядами своих родителей такие живые картины, какие в Европе можновидеть только в исправительных домах или на страницах особого рода книжек,понимаешь, что эти мурья не отстали от человечества на тысячу лет, но на многиевека обогнали его.

Марио замолчал. Квентин возобновил свой рассказ.

– Самое замечательное, что эти «практические занятия»,которыми занимаются все дети племени, имеют характер системы, строгих и хорошоразработанных правил. Это не распущенность нравов и не врожденное отсутствиеморали. Это не разврат, но этика. Дисциплина в Готхуле довольно сурова, младшиеглубоко почитают старших. Закон строго-настрого запрещает всякую прочную связьмежду юношей и девушкой. Никто не имеет права сказать, что та или иная девушка«его». Закон строго наказывает того, кто проведет с одной из них более трехночей кряду. Все для того, чтобы не возникло чувство собственности и не былоревности. «Все принадлежит всем». Если юноша проявит инстинкт собственности,заявит исключительные права на какую-нибудь девушку, если на лице его появитсявыражение огорчения, когда он увидит ее во время занятий с другим, онподвергается наказанию. Община помогает ему вернуться на правый путь. Он долженактивно помогать другим юношам в овладении той, на кого он заявил было права.Ему придется не только собственноручно ввести член своего соперника-компаньонатуда, куда следует, но еще и радоваться этой службе. Таким образом, самымтяжелым преступлением у мурья является не кража, не убийство (которого они,правда, не знают), а ревность. И благодаря этому, когда молодые люди вступают вбрак, они не только обладают сексуальным опытом, причем уникальным опытом, ноони совсем другие люди: все тени, все муки, все отчаянье нашей цивилизации имчужды. Они счастливы.

Этот рассказ, что и говорить, произвел на Эммануэльвпечатление. Но сомнения все еще не покинули ее.

– Однако, Марио, такая мораль не может сразу овладетьобществом. У этих людей она существует веками. Это должно быть врожденнымчувством. Напомню вам, вы только что уподобили дар эротизма дару поэзии. Нонельзя же стать поэтом, лишь захотев писать стихи. Таланту нельзя научиться,это дар, поэтом рождаются. И если ты бездарен, у тебя ничего не получится.

– Еще одна общая иллюзия! Надо ли вам повторять, что нетдругой поэзии в природе, чем та, какую создал в ней человек. Нет другойгармонии, другой красоты. И человек постигает эту гармонию, обнаруживает свойгений, как правило, уже в зрелом возрасте. Пример мурья ясно показывает нам,что этого можно достичь совсем юным. Не родятся поэтом. Не родятся никем. Всемнадо становиться. Мы можем стать людьми, превратиться в человека, явиться в мирв новом одеянии. Так является в мир после линьки рак-отшельник. И, какскорлупу, мы оставим за собой наши мифы, наше невежество. Только так можем мыродиться окончательно, двигаясь с каждым взрывом мутации все ближе к человеку.Учиться – значит учиться наслаждению. Овидий уже сказал это: «Знанью покоренАмур».

Эммануэль не читала Овидия, но кивнула головой – дальше,дальше!

– Нам ведь многому надо учиться: искусству, морали, науке,красоте, добру, истине. Время незнания кончается. К счастью, есть одинпрелестный ребенок – Эрос, облегчающий нам работу. Словом, достаточно размышлений,опыта и эротической проницательности, чтобы постичь и поэзию, и мораль, и ясноемироощущение – хотя все это лишь части одного – урока человека, тогда как встарой школе мы проходим только уроки вещей.

– Ваши объяснения делаются все более абстрактными, а япростая женщина, мне нужны примеры того, что я должна совершать на деле.

– Что совершать? Воображать, видеть и, как бы точнеевыразиться, провоцировать по возможности эти положения, эти встречи, этинеожиданные связи, без которых нет подлинной поэтичности. Вот вам пример одногоиз источников эротизма.

– Вы сказали «неожиданные». Значит, в том, что ждешь, к чемуготовишься, не может быть наслаждения?