Он удовлетворенно улыбнулся и процитировал:

«Психея всегда готова».

Но Эммануэль не торопилась безоговорочно согласиться сМарио. Она тоже умеет рассуждать!

– В конце концов получается, что под предлогом эротизма надоперестать заниматься любовью. Ведь занятие любовью – это наслаждение? Я вампредсказываю: ваши теории приведут к тому, что в каком-нибудь новом катехизисебудет сказано: «Культивируйте ваш дух и умертвите вашу чувственность». Нет уж,я буду придерживаться моей прежней точки зрения: мне плевать на мораль. И наэротизм, если в нем столько запретов! Я предпочитаю заниматься любовью столько,сколько захочется, дарить моему телу все радости, какие ему нужны. Мне нехочется «дозировать» себя, даже если мой дух от этого взлетит на невиданнуювысоту!

– Очень хорошо, превосходно! Если б вы знали, до какойстепени я вас одобряю! Какое счастье найти женщину, готовую полностью посвятитьсебя сладострастию! Все, что я вам только что советовал, не имеет никакойдругой цели, кроме помощи вам именно в таком подвиге. Я же не говорю вам, чтовы должны ограничить свои радости. Я только спрашиваю: как вы полагаете, чтонадо делать, чтобы наслаждаться не только телом, но и душой? Я призывал ведьтолько к одному: к следованию элементарным законам – берегитесь одинокогосуществования, ведущего к вечному покою и сну, никогда не считайте себяудовлетворенной, тотчас же ищите другое наслаждение; не успокаивайтесь наутолении, оно ведет к умиранию эротизма; не называйте блаженством грустноеживотное спаривание, не отождествляйте идею совокупления с понятием пары.

Он явно был доволен своей речью.

– И не упрекайте меня в том, что я хочу вас ограничить. Какраз я открываю перед вами двери безграничности! Знайте, что ваш кругозор будетнеобычайно узок, если вы будете желать любви только одного человека. Я неговорил о любви одного, не говорил о любви нескольких, я говорил о любвибесчисленных!

Эммануэль надула губы. На ее лице была мина сомнения,упрямства, отказа. И это почему-то привело Марио в умиление.

– Как вы красивы! – воскликнул он.

Ответа не последовало, он любовался ею в полном молчании, апотом прошептал стихи: «Если хочешь – полюбим друг друга. Пусть молчат нашигубы под поцелуями…»

Словно сбрасывая наваждение, Эммануэль тряхнула головой иулыбнулась. Марио улыбнулся ей в ответ такой радостной, такой сияющей улыбкой,что она, смущенная, удивленная этой метаморфозой, решилась на прямой вопрос:

– Так что же делать?

И он ответил ей новой цитатой:

– «Оставайся лежать, мое тело, ибо твоя судьба… Наслаждайсянасущным, нынешним наслажденьем, не ожидай завтра… Завтра убьет нас…»

– Ну вот, – обрадовалась Эммануэль. – Это как раз то, о чемя говорила.

– Я тоже говорил это.

Она засмеялась: надо же, Марио всегда оказывается прав.

– Но я упоминал при этом много важных деталей, добавил он.

– Даже слишком много, – пожаловалась Эммануэль. – Все этиваши законы! Я вспоминаю два первых…

– Я только что изложил вам третий – Закон Числа. Умножение –вот важнейшее правило эротизма. И наоборот: там, где ограничение – там эротизманет. Например, ограничение парой. Я сейчас объясню вам, сколько зла таится впаре.

– Ладно, – уступила Эммануэль. – Пусть пара будет внезакона. Но к чему это приведет? Придется отказываться от любви с однимчеловеком? Предаваться ей только в трио, а то еще квинтетом, септетом.

– Если хочется, – согласился Марио. – Но не обязательно.Число существует не только во времени, но и в пространстве. И можно не толькоскладывать и умножать, но можно вычитать и делить. В начале этого вечера, мойдруг, я кажется рассердил вас, указав способ, которым можно себя делить?

Это напоминание вызвало на ее лице лукавую усмешку, онахотела что-то сказать Марио, но промолчала, и он продолжал:

– Что касается вычитания: наслаждайтесь иногда, споря свашими чувствами. Заставляйте себя отступать перед ними, прежде чем уступить,прежде чем отдать им в конце дороги роскошный дворец. Пусть длится наслаждение,продлевайте желание. И пьянейте от ваших прелестей только сами.

Давайте полными пригоршнями одним то, в чем вы откажетедругим, несмотря на все их заслуги. Тому, кто приготовился томиться по васмесяцами и бороться за вас, как рыцарь Святого Грааля, отдайтесь неожиданно, впервый же день. Тому же, с кем вы давно уже обменивались самыми интимнымиласками, отказывайте в «последнем залоге любви». Незнакомец пусть берет вас безвсякой предосторожности и подготовки, но другу, который с детства воображает вмечтах, как он сладостно проникнет в вас, позвольте излиться только в чашу,сложенную из ваших ладоней.

– Вы ужасны! И вы думаете, что я буду заниматься всем этимсвинством? Слава Богу, что вы говорите это в шутку, чтобы посмеяться.

– Да, да, такие слова и говорят для того, чтобы смеяться.Только стыдливость печальна. Но что ужасного в том, что я вам сказал? То, что ируки наши…

– Не говорите глупостей, совсем не это…

– О, тогда хвалю вас! А сколько женщин думает, что только ихживот, грудь, губы пленяют и влекут. Но ведь именно руки делают нас человеком!Что, как не женские руки, превращают нас, мужчин, в человека? Мы можемраспутничать с ланью или львицей, ласкать, дрожать под их языком. Но толькоженщина может заставить нас излиться в свои ладони. Именно по своейчеловечности этот способ должен быть предпочтен всем другим.

Эммануэль кивнула головой, показывая, что она согласна стем, что все вкусы имеют право на существование. Зачем отнимать у Марио терадости, которые он испытывает, демонстрируя перед ней свой отказ от всегообщепринятого? Так вечер станет еще занятней. Но в одном она не торопилась – ейне казалось, что этот закон более важен, чем остальные.

– Всей этой математической лекцией вы, я вижу, стремитесьмне внушить что я должна распутничать с уймой людей – с одним так, с другимэтак. Вы не говорите, чтобы я стала покладистой бабенкой, но и не предлагаетемне вместо моего тела обзавестись какой-то бесконечной субстанцией. Вот почемуя считаю вас легкомысленным соблазнителем.

– А почему бы вам не разделить между многими, междубесчисленными любовниками тело, которое могло бы насладиться всем? Что вам тутне нравится?

– О Марио! Вы же это хорошо знаете…

Она надеялась, что он правильно поймет это ее восклицание.Но он не захотел пойти ей навстречу, и Эммануэль пришлось повторить вопрос: