Эвелин жила в большом красивом особняке, неподалеку от мэрии. Белые кирпичные стены увиты декоративным плющом, усыпанным ярко-фиолетовыми цветочками, чем-то похожими на маргаритки. Агнесса вспомнила клумбы возле университета. И вдруг поняла, что совсем не скучает по столичной жизни. Как-то незаметно Лидор стал своим. Родным.

Им не пришлось стучать – навстречу вышел слуга, окинул строгим, внимательным взглядом элегантную даму в брючном бежевом костюме и трех девочек:

– Как прикажете доложить… дамы?

– Госпожа Агнесса Пресци. Психолог.

– Минуту, – поклонился слуга.

Их проводили в кабинет на первом этаже.

– Госпожа… Пресци?! – глава ковена запнулась, увидев девчонок. – Таша? Катрин? Мила, и ты здесь? Что случилось?!

Девочки поклонились. Было видно, что они боятся Верховную.

– Катрин?

– Я привела к госпоже Пресци Милу.

– Вижу. Как мама, Мила?

Девочка опустила глаза. Ведьма долго на нее смотрела. И… отвела взгляд.

– Госпожа Пресци может помочь Миле! – воинственно проговорила Катрин. – Может! Таше же помогла!

Взгляд главы ковена переместился на Агнессу. Та почувствовала себя неуютно – сила Эвелин Хорр чувствовалась во всем.

– Может быть, мы отпустим девочек и поговорим? – решилась психолог.

– Хорошо.

Верховная позвонила в колокольчик, распорядилась подать девочкам чай в гостиной. И, дождавшись, пока юные ведьмы уйдут, развернулась к Агнессе.

– Я снова должна вас поблагодарить, – сказала она таким тоном, будто собиралась наслать смертельное проклятие, не иначе. – Вы спасли ведьму. Вновь.

– И город, – у Агнессы и в мыслях не было хвалиться, просто она во всем любила точность.

– И город, – медленно кивнула Эвелин, чуть склонив голову набок.

– Девочке в таком состоянии нельзя пытаться овладеть силой. Она слаба, а значит, может погибнуть.

– Как вам удалось помочь Таше?

– Я предложила ей выбор.

– Что?!

Ведьма протянула Агнессе бокал с брэнди.

Та поколебалась – все-таки еще утро, но не отказалась.

– Наши желания формируют эмоциональный фон. Эмоции же влияют не только на физическое состояние, но и на возможные ресурсы магического потенциала. – Брэнди показалось огненным. И… приятным. – Сила. Ты должна. Род. Надо. И никого не волнует, чего хочешь ты сама, принимаешь ли ты эту силу…

– А вы сами?

– Сейчас речь не обо мне, – холодно перебила Агнесса Эвелин. – Решается судьба Милы.

– Вы правы. Но вмешиваться в дела рода не положено даже мне.

– Вы – глава ковена. Жизнь девочки зависит от вас.

– Вы пытаетесь на меня давить? – Верховная удивленно вскинула брови.

– Ни в коем случае. Я лишь предлагаю сделать все для безопасности девочки.

Они долго молчали, грея бокалы с брэнди в ладонях.

– Вот что мы сделаем, – Эвелин посмотрела Агнессе в глаза. – Мы соберем Совет. У ведьм есть старинный обычай. Почти забытый. Самая старая ведьма города и самая молодая могут решить судьбу. Если… если матери нельзя будет дозваться.

– Что с ней? – тихо спросила Агнесса.

– После смерти старшей дочери… Она не опасна. Она… ушла в себя. Ее практически нет.

– При университете на медицинском факультете есть кафедра неврозов. Они действительно творят чудеса. Я хорошо знаю заведующую, она консультировала меня по психотропным препаратам. Работа по созданию капсул, которые, кстати, помогли в двух известных нам с вами случаях, велась совместно. Я могу договориться…

– Кафедра неврозов, говорите?! Это так красиво называется психиатрическая лечебница? – сощурилась ведьма. – Решетки и отсутствие свободы?

– Надежда на выздоровление и жизнь! Вы что, всерьез считаете, что запертая в камеру своей болезни и горя ведьма счастливее? Или это можно считать свободой? Не говоря уже о том, что в любой момент она может потерять контроль! – Агнесса поставила бокал с брэнди на стол и скрестила руки на груди.

Они смотрели друг другу в глаза. Долго. Взгляд отвели одновременно – никто не уступил.

– На ней защитные амулеты, – уже мягче проговорила ведьма.

– Но амулеты можно с нее сорвать. Если кто-то изо всех сил старается донести до всего Лидора, а потом и королевства, что ведьмы опасны…

Эвелин кивнула:

– Вы правы, Агнесса. Правы… Мы соберем Совет. Обсудим эту проблему и проблему инициации молодых ведьм. Их в этом году девять.

– Подумайте. Если за все это время состояние мамы Милы не улучшилось, может быть, все-таки стоит…

– Хорошо. Хорошо… Но сначала вы сами ее посмотрите.

– Конечно. Поверьте, у меня нет цели запереть кого бы то ни было за решетку и накачать психотропными препаратами. Но мы должны бороться. Идти до конца. И самое главное – верить. Верить в успех.

– Хорошо. Я дам вам разрешение осмотреть Лиару Шереми. Все расходы ковен возьмет на себя. И еще… – Верховная неожиданно смутилась, а Агнесса подняла на нее вопросительный взгляд.

– Госпожа Агнесса Пресци, я… хотела обратиться к вам с… с просьбой, – было видно, как тяжело даются ведьме эти слова.

– Слушаю вас.

– У моей младшей дочери скоро инициация. Я хотела бы попросить вас быть рядом. Рядом с ней.

Агнесса подходила к своему дому с чувством победительницы. Ей удалось убедить Верховную и ковен в том, что Миле нужна помощь. Против проголосовала – как это ни странно – только одна ведьма. Мать Таши и Катрин. Она смотрела на Агнессу с ненавистью и была на грани нервного срыва.

Однако на исход дела это не повлияло. Традиции были соблюдены. Присцилла Моран – самая старая ведьма, и Таша – самая молодая из уже инициированных, сказали свое слово. Мать девочки, погруженная в себя, не реагировала на окружающий мир в принципе.

Завтра Агнесса начнет занятия с Милой и осмотрит ее маму. Это очень серьезная работа, к которой необходимо тщательно подготовиться.

Агнесса быстро пообедала в знакомом кафе. Свежий салат, креветки, зеленый чай. По дороге домой она зашла в магазин, купила пару плиток горького шоколада для поддержания мозговой деятельности и несколько новых тетрадей для записей. Все. Вперед!

Возле дома старой ведьмы Присциллы Моран, у которой психолог арендовала два этажа, со стороны, выходящей на Цветочную улицу, толпились хозяева соседних лавок во главе с ювелиром. Сердце Агнессы замерло в дурном предчувствии. Что еще случилось?!

Маленький лохматый песик бросился ей навстречу, отчаянно лая и едва не сбив с ног.