– Абсолютно никакого риска! Во-первых, я загримировалась под жгучую брюнетку, во-вторых… Ну, скажи, дед, разве люди такого уровня, как господин Золотов, замечают рядом с собой каких-то там санитарок? А мне нужно было убедиться самой…

– Куража захотелось? Драйва? Любишь нервишки себе пощекотать?

Конечно, Ариша не мог упустить возможность поворчать по поводу моего легкомысленного, как он считал, поступка. Но деду не суждено было насладиться этим в полной мере: раздался звонок моего мобильника. Я увидела на экране золотовский номер и подмигнула деду:

– Легок на помине!

– Долго жить будет, стервец…

– Алло? – сказала я в трубку.

– Игоревна, это Корнил Борисович говорит…

А он себя любит! Называет не иначе как по имени-отчеству. И не смотри, что молодой. Ну, что ж, посмотрим, что нам поведает новоиспеченный вдовец.

– Да, Корнил Борисович, слушаю вас внимательно.

– Игоревна, ты это… Завтра у нас пятница… Ты не приходи пока к детям.

– А что случилось? Почему не приходить? Вообще-то занятия языком надо проводить регулярно…

– Не приходи, говорю! Горе у нас: умерла моя жена. Мы тут к похоронам готовимся…

– Как умерла?! Боже мой! Какое несчастье! Корнил Борисович! Примите мои соболезнования…

– Да, да, ладно… Принял. Так что ты того… пока не приходи, я позвоню потом, после похорон…

– Конечно, конечно. Какое несчастье!.. Бедные дети…

В трубке раздались гудки.

А он не слишком-то убит горем. Голос нормальный, я бы даже сказала, почти обыденный. А как сказал? «Умерла моя жена». Не уточнил, что бывшая. Зря вот только я не спросила, когда похороны. Но это в общем-то легко узнать.

– Что сказал тебе Золотов, Полетт?

– Сказал, чтобы я пока не являлась пред его ясны очи. Горе у него.

– Убит горем-то?

– Похоже, только ранен, да и то слегка. Голос спокойный, даже чересчур спокойный для такого события.

– На похороны пригласил?

– Нет. Кто я ему? Виделись всего три раза!

– Но на похороны ты, конечно же, пойдешь?

– И не одна. Мы с покойницей пойдем. Пусть полюбуется, как хоронит ее бывший супруг, как убивается на могиле от горя.

– Полетт, я, конечно, не льщу себе тем, что мне удастся отговорить тебя от этой затеи…

– Правильно делаешь, дедуля. Не отговоришь.

Ариша вздохнул, поворчал немного для порядка, потом сказался уставшим и пошел наверх, в свою комнату. В кухне я осталась одна.

Я взяла «серый» мобильник, номер которого у Золотова не определялся, поэтому могла говорить смело.

– Господин Золотов? Это из похоронного бюро звонят, – доложила я измененным голосом, – скажите, если мы венки завтра к двум подвезем, это вас устроит?

– Да вы что там, офонарели совсем? – взревел Золотов. – За что я вам такие бабки отвалил? В два уже похороны, а вы только венки собираетесь к двум подвезти! Идиоты! Да я вас так…

– Спасибо!

Спасибо за информацию, уточнила я про себя и выключила телефон. Итак, похороны завтра в два. Однако лихо сработал наш вдовец! Только что, буквально два часа назад, узнал о смерти жены, и уже завтра похороны! Торопится закопать тело в страхе, как бы не объявились другие претенденты на него? Нет, думаю, Золотов не сомневается, что хоронит собственную супругу. Он ведь опознал вещи погибшей. Так и сказал: «Это ее платье, я сам покупал его». И Маринка говорила, что именно он купил ей платье, в котором потом и выгнал из дома. Может, специально купил, чтобы было в чем выгонять? Однако надо позвонить усопшей, предупредить, что завтра она идет на собственные похороны. А то она пока не знает… Я набрала ее номер:

– Марина? Это Полина. Как твои дела?

– Нормально. Помогаю вот Алине ужин готовить. Ее Жорик сегодня дежурит, придет только утром…

– Так ты у Алины дома? Тогда я сейчас приеду за тобой.

– За мной? Зачем? Что-то случилось?

– Узнаешь.

Я села в «Мини-Купер» и через полчаса уже звонила в дверь Нечаевой.

Я везла Золотову к себе домой. Она сидела рядом со мной на пассажирском сиденье моего «Мини-Купера».

– Полина, а может, все-таки не ходить? Вдруг Корнил узнает меня?

– Не узнает. Во-первых, ты оденешься во все черное, во-вторых, мы же не будем торчать рядом с гробом, а где-нибудь недалеко, возле одной из соседних могил. Якобы мы пришли помянуть нашу безвременно ушедшую девяностолетнюю прабабушку, положить цветы к ее памятнику… И потом, Корнилу твоему, я думаю, будет не до нас. Сама понимаешь: у человека горе…

– Горе у него! Небось скачет сейчас от радости по дому как козел!.. Слушай, Полина! – спохватилась вдруг Марина. – А как же дети? Если он сказал детям о моей смерти… Ты представляешь, что сейчас с ними? Они так хотели меня увидеть, а теперь?.. Они узнают, что их мама лежит в гробу без лица?! Полина! Что с ними будет?! Это такая травма для них!..

Марина разрыдалась.

– Да подожди ты слезы лить! Может, еще и не сказал? Марин, слышишь? Перестань плакать, говорю! Увидишь завтра своих детей, тогда и придумаем, что делать. А может, завтра их и похитим с кладбища! Прямо с похорон! Представляешь картинку: гроб опускают в могилу, все пялятся на это душераздирающее зрелище во все глаза, рыдают… Дети оставлены без внимания. Вдруг из-за кустов появляются две тетки, хватают каждая по ребенку и улепетывают к машине. Никто сразу и не заметит пропажу, а когда хватятся…

– Точно! Полина, завтра так и сделаем!

Ого, и слезы сразу высохли. Так вот чем можно успокоить нашу Мальвину. Я начала дальше развивать эту мысль:

– Воровать детей надо именно на кладбище, а то дома у вас такой высокий забор! Да и охранник этот, Дорик, вряд ли выпустит нас за ворота. Можно было бы, конечно, как-нибудь довести детей до моей машины, стоящей во дворе возле самых ворот, но у вас, я заметила, камеры везде понатыканы… Так что кладбище – хорошее место для похищения.

– Полин, а вдруг они не возьмут детей на похороны?

Я задумалась. Что ж, такой вариант вполне мог быть, хотя и с кладбища я не собиралась похищать золотовских отпрысков. Просто надо было как-то успокоить подругу.

– А если не возьмут, то мы похитим их прямо из дома. Все ведь будут на похоронах, в доме никого не останется…

Марина немного успокоилась, во всяком случае, больше не рыдала.

Мы приехали в наш коттеджный поселок.

– А у вас здесь тоже ничего, – сказала она, – охрана, дома большие…

– Наш поселок старее вашего. «Нью-Васюки», насколько я знаю, появились ведь совсем недавно, лет пять-шесть назад?