– Интересно, – сказал посланник братства, – никогда не думал, что встречу одного из людей рва…

– Простите?

– Асхаб аль-Ухдуд, люди рва. Невежды, которые читают не Коран, а книжки, которые печатают в американских типографиях иудеи – считает, что люди рва это тираны. Но тот, кто сидит у ученых и слушает, то, что они говорят, знает, что асхаб аль-ухдуд, это христиане, сожженные иудеями за их веру21, и сам Пророк Мухаммад, салаху алейхи уассалам, разрешил им после этого молиться в мечети, если у них нет своего храма. Вот вы и есть. Не правоверный, но человек веры.

– Из меня плохой праведник – сказал я

– Как знать. Аллах ведомо, кто из нас плохой и кто хороший, а больше никому. Не просто так говорят, что в последние дни – во время Битвы мусульмане и христиане, которые не утратили веры, и праведности будут сражаться вместе, плечом к плечу, против войска тьмы…

…

– А тьма – она всегда одна и та же. Та, что сейчас в Иерусалиме…

…

– А я смотрю на них и вижу, как кого-то из них закопают в землю по пояс и забьют до смерти камнями. Кому то отрежут голову, кому-то руку или ногу. Кого-то сожгут заживо, кого-то посадят за руль заминированной машины и заставят ехать до блокпоста. Они могли бы предотвратить это, если бы были настоящими мусульманами, а не лицемерами, безбожниками. Но Аллах не даст им спастись, когда сюда придет Исламское государство. Нет, не даст. Они все обречены.

28 сентября 2020 года. Каир, район Маади

Встречу с сыном шейха и деверем Ирины Корман – я запланировал на завтра.

На сей раз все было по-серьезному – четыре машины, люди с автоматами. А чтобы нас не остановили – мы позаимствовали две машины в посольстве, с российскими дипломатическими номерами. Бог не выдаст, свинья не съест – так, кажется, говорят. Я уже столько лет на Востоке, что начинаю забывать русские поговорки.

В район Маади надо идти, если хочешь посмотреть настоящий, не туристический Каир – и богатый и бедный. Я уже сказал – это скорее отдельный город, в нем есть и набережная, правда убогая и засратая до предела, и деловой центр с высотками и районы муравейников, застройки восьмидесятых и девяностых, и резидансы – так на турецкий манер называют инвестиционные апартаменты, хотя как по мне надо быть полным кретином, чтобы инвестировать в недвижимость здесь. Здесь есть нищета с забитыми дешевыми машинами улицами и горами мешков с мусором выше человеческого роста. И здесь есть богатство, в том числе старое богатство. Те самые старые, утопающие в зелени виллы британского ориенталистского стиля, с прислугой, с шезлонгами, с клубами которые всеми силами стараются походить на британские и им это удается. Странно, но ловишь себя на мысли, что если что-то настоящее британское и сохранилось – это здесь, на Востоке. Великобритания сейчас сама не своя… Брекзит, польские строители, литовские врачи, сирийские мигранты… Британия сейчас скорее смеется над своим прошлым, чем принимает его. Чего уж говорить, если есть люди, полагающие что надо довести процесс демонтажа Империи до конца – Англия должна сбросить груз в виде Уэльса и Шотландии и снова вступить в Европу, а если это не поможет – Лондон должен отделиться от Англии и вступить в Европу как вольный город. Просвещенные толерантные и еще черт знает какие лондонцы – должны отказаться и дальше тащить на своем горбу это обнаглевшее сельское быдло, которое черти что о себе возомнило и стать скорее вторым Дубаем…

Как-то раз я встретил англичанина в Индии… это было в Дехрадуне, на севере страны, в городе в котором появилась на свет индийская разведка. А теперь он там был по какой-то благотворительной программе, делал прививки детям. И как он сказал – все, что нам нужно теперь от Империи – это воспоминания.

А вот здесь…

Здесь местная знать всеми силами цепляется за то, отжившее, старое. Старые клубы – с крикетом, плетеной мебелью, слугами в белых халатах, чаем в пять часов, британскими нянями для своих детей. Они изо всех сил стараются походить на бывших хозяев своих стран – потому что понимают, что сами они хозяева хреновые. Они не смогли ни построить нормальную промышленность, ни обеспечить людей жильем, ни построить дороги – господи, они вывоз мусора из города наладить не могут. Американцы их в любой момент могут назвать диктаторами и разбомбить, у китайцев хватит денег, чтобы купить эти страны, что оптом, что в розницу. Народ, как показали события Арабской весны – их не слишком-то любит и готов идти под танки, чтобы их снести. Вот они и цепляются всеми силами за старые традиции, чтобы убежать от современности, и чтобы делать вид, что все нормально. Хотя девяносто миллионов человек в не самой большой стране, проживающих в дельте большой реки или на побережье… это уже не совсем нормально…

Машины остановились у нужных ворот. Раздался сигнал. Ждали мы минут пять, потом вышел человек. Формы нет – но открыто автомат в руке. Тут так точно не принято.

Я проинструктировал, что говорить и как меня представлять. Последовали нервные переговоры по телефону, после чего нам разрешили заехать. Две машины. Еще две остались на улице.

Вилла – необычная для нас, но обычная для Каира, приземистая, утопающая в зелени, с огромной террасой. Люди с оружием…

Да, машины… Ниссаны, Тойоты. Тойота Ланд Круизер старой, сороковой серии – сейчас заменила ЛандРовер. Ниссан… интересно – пикап Патруль. Иранский. И на нем пулемет ДШК. Здесь.

В двадцатимиллионном городе.

Я подошел к дверям и постучал…

***

Деверь Ирины Корман был совсем молодым пацаном – на вид и тридцати то нет. Это было и хорошо и плохо одновременно.

Хорошо в том плане, что я гожусь ему в отцы, а на Востоке это до сих пор важно. Чем старше человек – тем больше к нему уважения, и речь не о том, чтобы как у нас место в транспорте уступить. Не проявить уважения к старшему – это грех по шариату, Аллах накажет.

Но с другой стороны, от молодого можно ждать всего чего угодно. Это мы, старперы – своей многократно поротой задницей чувствуем беду и на рожон не лезем. А эти… они же начали Арабскую весну.

Мы знаем, что ничего уже не спасти. А они еще не знают…

– Салам алейкум.

Парень явно хотел сказать что-то другое – но