менее, город явно светский и современный. Много рекламы, причем с изображениями людей, на первых этажах везде лавочки, парикмахерские, кафе – не так как в Стамбуле конечно, но тоже много. Куча всего китайского – китайские машины, китайские телефоны, китайская одежда – покупать брендовые вещи как в Дубае тут не могут. Но и в нищете не живут.

Народ самый разный, закрытых женщин почти нет. Среди женщин встречаются красавицы европейского вида. Это либо метиски от местных женщин и британских солдат, которые когда-то стояли здесь (мать Короля англичанка), либо – черкешенки. Последние – дети диаспоры, которая образовалась еще в девятнадцатом веке после покорения Кавказа русскими. Они до сих пор живут отдельно, браки с арабами не разрешают – арабы считаются зверьем. Черкешенку, блудящую с местными, могут убить родители. Чеченцев, черкесов много в армии, иорданский спецназ возглавляет полковник – чеченец. Он такой храбрый, что дважды получил высший военный орден страны, хотя по статуту ордена, человек может получить его лишь однажды. В охране короля – тоже черкесы, арабам он не доверяет, после того как убили его прадедушку.

Город наполовину европейский, тут вполне европейские скоростные магистрали, есть и супермаркеты – но как дополнение к базару, а не его замена. На улицах довольно много полиции…

Вернувшись в отель, Ткачук заметил на стоянке человека, которого ему описали. Тот кивнул и показал на машину

***

– Красиво, не правда ли?

Контактер привез его на Цитадель – оставшуюся еще со времен рыцарей крепость, точнее ее развалины. Здесь хватало туристов, но друг на друга внимания они не обращали. И здесь не прослушивали.

– Красиво, – согласился Ткачук.

– А как по мне, полное дерьмо…

Ткачук повернулся к старику – он годился ему в сыновья, но взгляд у старика был острым как клинок.

– Вы не любите Восток?

– Нет, не люблю. Но я здесь работаю. Как и вы.

– А вы…

– Я работаю там, где когда-то работали вы.

– Понятно.

ЦРУ.

– И я прочитал ваш меморандум, господин Ткачук. Скажите, вы кому-то еще его показывали?

– Я уже отвечал на этот вопрос. Кроме начальства – нет.

– И правильно сделали. В наши дни так как вы думают… немногие.

…

– Скажите, вы готовы лично воплощать свой проект в жизнь?

– Да, готов.

– Не спешите.

– Мой ответ в любом случае останется прежним.

Ван Зант кивнул

– Почему вы выбрали для себя столь… беспокойную стезю.

– Я ненавижу русских.

– Этого мало.

– Понимаете – сказал Ткачук – в девяносто первом мы победили, так?

…

– Но эта победа не была зафиксирована должным образом. Враг не был уничтожен.

– СССР прекратил свое существование.

– Но Россия осталась. А даже если бы и России в том виде, в каком она есть сейчас, не осталось – остались бы русские. Понимаете, победу можно считать победой только тогда, когда побежденный признал свое поражение. И более того – когда побежденный изменился. Русские не изменились, как изменились немцы или японцы. Потому это будет повторяться раз за разом.

– И какой вы видите выход?

– Он не нов. Россия в границах ее этнической части. То есть, до республик Поволжья. Никакого ядерного оружия. И – пятьдесят лет перековки, как в случае с немцами. Русские должны жить с ощущением своей исторической вины.

Ван Зант рассмеялся

– Что в этом смешного?

– То, что вы похожи на русского интеллигента. Только с противоположным знаком. На самом деле эта война никогда не прекратится. Мы можем выиграть сражение. Но не войну.

…

– Но, тем не менее, вы меня устраиваете. Только предупреждаю сразу – я не потерплю ложь. Работа в интересах диаспоры преимущественно перед интересами США тоже будет расценена как ложь.

…

– Кстати, как ваш дедушка?

– Уже умер.

– Жаль. Надеюсь, он успел увидеть независимую Украину. Вам не приходило в голову, что на Украине его могли бы считать героем. Целый штурмбанфюрер СС.

Суть угрозы Ткачук понял сразу – если он дернется, то ЦРУ пустит в ход информацию о том, что его дед был штурмбанфюрером СС. Само по себе это не преступление, но в современной Америке могут зацепиться за любую мелочь. И хотя к суду его не привлекут – его научная карьера будет разрушена.

***

Еще одного человека, с которым в Аммане встречался Ван Зант, звали Зияд, и он был одним из лидеров диаспоры. Он был чеченец – но европейский чеченец. Во второй половине девятнадцатого века его семью, как и многие другие – переселили на Балканы по приказу османского султана, чтобы держать границы с Сербией и Болгарией. Потом пришлось бежать – прадедушку Зияда убили сербские комитачи вместе с теми членами семьи, кто попался в ту ночь в доме – а все хозяйство сожгли. Зияд охотно об этом вспоминал, забывая при этом упомянуть, что его прадедушка подрабатывал разбоями на дороге. И что дом с хозяйством ему построили сербские рабы.

Сейчас – Зияд был уважаемым бизнесменом, он много лет проработал в Лондоне, немалого добился – но вернулся. Вернулся, женился на чеченке, нарожал детей, вложил здесь деньги. Понятно, что занимался и криминалом. В этом была сила кавказских диаспор – они были неизменными. Чеченец – он везде чеченец, что в Лондоне, что в Москве, что в Аммане, что в Старых Атагах. Он везде подчиняется одним и тем же законам и поступает одинаково.

И цель – у всех одна.

В числе бизнеса – у Зияда была довольно большая харчевня, там подавали блюда кавказской кухни. Сам Зияд обычно сидел в задней части харчевни, в кабинете – у него был офис в одном из бизнес-центров Аммана, но он использовался только если надо встретиться с иностранными инвесторами, или там с банкирами. Все остальное время – Зияд проводил здесь. Его состояние – приближалось к пятидесяти миллионам долларов, то есть он был богачом даже по меркам Запада – но он не испытывал потребности жить так как живут на Западе. У него из роскоши был только Мерседес-600. Он жил просто, питался просто, как привык, не считал нужным тратиться на дорогие костюмы и обшивался у местных портных. Если бы Зияда поставить торговать овощами на рынке в Грозном, одев в телогрейку – он бы вписался. Это тоже была сила Кавказа. Они предпочитали оставаться сами собой, даже если деньги позволяли быть им кем угодно…

Увидев входящего ветерана ЦРУ – Зияд поднялся ему навстречу, раскинув руки

– Кто пожаловал. Салам Алейкум.

– Ва алейкум салам, Зияд. А ты не меняешься

– Альхамдуллиллах. Садись, сейчас жижиг-галнаш, принесут, помнишь, как у Джохара готовили…

– Помню…

Здесь