— Что же это делается, Эндо… — промычала я, растерянно глядя ему вслед.

— По статистике, наиболее серьезные увечья, зачастую не обоснованные прямой жизненной необходимостью, наносят друг другу представители одного и того же вида… — пробубнил Эндо свое объяснение проблемы, подкрепленное научными фактами.

— Угу, то есть сожрать друг друга — это куда ни шло, ведь прямая необходимость. А вот драки и войны за территорию среди животных и людей действительно бывают наиболее кровопролитны… — продолжила мысль я. — Но… Я не чувствую, что они хотели бороться. Что-то не так…

Я вновь растерянно посмотрела по сторонам и мне стало не по себе от какой-то зыбкой, наполняющейся ужасом тишины. Добропорядочные солдаты вмиг притихли и стала особенно ощутима бездушность окружающих серебристых стен и взметнувшегося вверх полупрозрачного купола. Невольно я протянула руку и схватила за отросток на теле Эндо будто так было спокойнее. Увидев за ближайшим выступом трех солдат, о чем-то напряженно переговаривающихся, я сделала несколько шагов в их сторону, прислушиваясь. Высокие мужчины стояли, мрачно склонив головы.

— Сами виноваты… — с раздражением высказался один, смачно сплюнув себе под ноги.

— Но… дефрагментация! Разорви меня дыра, но такое… Такое никому не пожелаешь… И смотреть!.. — донеслись до меня обрывки мыслей явно находящегося в сильном напряжении солдата.

— Верховный совсем озверел в этот раз, видать сильно его допекло, — высказал здравую мысль третий голос. Я бы добавила, что состояние озверения вообще и всегда соответствовало этому сумасшедшему человеку. — Всем велено быть. Всем до одного…

— Да что вы сре… — грязно выругался первый, на вид самый дерзкий. — Разве не интересно посмотреть, как эти уроды будут заживо сгорать? Я даже знаю, кого первого вывернет, — он игриво толкнул локтем своего напряженного товарища.

Внутри меня оборвалась струна. Да, Зэлдар растит себе достойную смену. Только что все это значит?..

— Да сам ты загадишь все так, что потом четыре парсека отмыться не сможешь! — вяло огрызнулся тот, явно не испытывая энтузиазма от предстоящего занятия.

— Пора… — снова молвил третий, шумно вздохнув. — Объявлено построение. В краевом замке. — Ага, значит не только мне на ум приходит ассоциация сравнивать громадину, усеянную башнями и шпилями, с древней постройкой.

Солдаты сгруппировались и отступили вглубь еле заметного прохода в стене.

— Что все это значит? — нахмурилась и развела руками я. — Дефрагментация, что это такое?

— Дефрагментация — вид казни, принятой в сообществах с жесткой иерархией власти, сопровождающимся постепенным импульсным отсоединением микро-частей тела приговоренного, вплоть до полной остановки жизнедеятельности, — зачитал Эндо ровным голосом, а у меня по мере его чтения становились дыбом не только волосы, но и все представления о человечности, пропагандируемые Всегуманным Отделением по Этике Союза.

— Это… это же выходит живого человека?.. — запнулась я, не в силах договорить до конца. — Разбирают… по микрочастям?

Не успела я додумать эту невыносимую по своей бесчеловечности мысль до конца, как меня ждало новое потрясение.

— Не-е-ет! — истошно вопил молодой голос, чем-то мне смутно показавшийся знакомым. — Не надо! Пожалуйста! Я ничего не хотел, я ничего не хотел! — голос срывался и, кажется, находился на грани помешательства.

Я бросилась к источнику звука, находящемуся у дальних дверей базы, и сама не удержалась от громкого крика. На полу извивался, протирая капровые полупрозрачные плиты слипшейся взъерошенной рыжей шевелюрой, вчерашний мальчишка, сетовавший на неудачный для первого раза призыв. Мое сердце пропустило удар, когда я увидела безумные глаза парня, хаотично скользящие по предметам вокруг. На секунду взгляд задержался на мне, окатив густой едкой смесью паники, жидкого страха и боли. И в ту же секунду несчастный снова закричал.

Я застыла на месте от шока, на несколько секунд мое собственное тело погрузилось в невыносимый кошмар, острые иголки словно были повсюду, грудь сжалась от разъедающего чувства. Мальчишка явно не ожидал, что жизнь учинит с ним жестокую расправу. Как только погружение ослабло, я подбежала к парню, схватившись за металлический манипулятор, прочно удерживающий его за ногу, пытаясь остановить военного робота.

— Нет! — закричала я, цепляясь пальцами за холодный металл, сдавивший ноги рыжего. — Отпусти! Надо разобраться!

Но машина упорно продолжала ползти вперед, волоча несчастного по полу. Что за варварские способы обращаться с пленными?!

— Остановите! — крикнула я подбежавшим солдатам. — Здесь какая-то ошибка! Я его видела, он среди вас!!!

— Сегодня среди нас. А завтра среди них, — меланхолично произнес голос сзади и сильные руки в защитной одежде мягко потянули меня назад, подальше от пленника. Я обернулась, наткнувшись на блестящий в свете ламп шлем, а солдат поспешно отстранился. — Оставьте это, Вы ему ничем не поможете, — посоветовал мужчина.

— Нет! Как вы не понимаете?! — воскликнула я. — Этот парень… Он только вчера попал сюда. Он не может… Не мог так быстро встать на другую сторону. Он совсем еще юн…

— Никто разбираться не будет, лэнна. Попался, значит, попался. Сочувствую, но изменить ничего невозможно. И советую… не вмешиваться, — солдат держался подчеркнуто вежливо. Уж не потому ли, что все понимали, что я живу в комнате Зэлдара? При мысли о том, что они все про меня думают, начинали гореть уши… Но ситуация не позволяла долго размышлять.

— Нет, — снова покачала я головой. — Освободите его или мне придется обратиться с жалобой к вашему Повелителю. Необходимо провести расследование! — я сжала кулаки и напряглась от кольнувшей внутри тревоги. Угрожать-то я могу, только как обратиться к безмолвной скале, которая еще ни разу не шла мне навстречу?!

— Что делают посторонние на военном объекте?! — Голос сзади прозвучал возмущенно и с явной неприязнью. Обернувшись, наткнулась на выцветшие, цвета болотной тины, глаза. Недовольно поджатые тонкие губы, раздувающийся от негодования нос, обрюзгшее лицо… Этот человек не прятался за шлемом и я моментально узнала его. Помощник Зэлдара, вероятно, офицер в высшем звании, стоявший с ним рядом на выступлении в день нашей встречи и носивший рисунок красной ленты на груди, теперь с явным презрением взирал на меня.

— Простите, лэннер, но здесь творится явное беззаконие, какая-то ошибка… — обратилась я к нему вежливо, стараясь унять дрожь в коленях. Я кинула взгляд на почти скрывшегося с глаз робота с рыжим. — Этот солдат не преступник. Он просто не может им быть! Я видела…

— Вы, кажется, находитесь в статусе военного пленного? Не так ли? — резко отрезал он, перебивая меня. Уголок рта с бледными губами слегка приподнялся. Затем голос перешел почти на шипение. — Имеет ли право пленный высказываться, пока его не спросят? А мы ведь можем тщательно… спросить… — он сделал ударение на предпоследнее слово и его глаза еще сильнее сузились, а затем взглянули на трех роботов, волокущих новых солдат. А у меня мурашки пробежали по спине. Стало очевидно, да, этот человек, отдающий чувством какой-то особой болотной гнили, действительно может все. Невольно я сделала шаг назад.