– Данка, ты чего?

Я удивилась, что подруга не предупредила меня, а потом сообразила: да ведь они прежде не встречались. И едва ли сегодня ей было до того, чтобы разглядывать одноклассников.

– Орлик здесь.

– Где? – встрепенулась Кимка, аж на стуле подпрыгнула.

А он уже стоял рядом с нашей партой и сжимал в руках планшет. Я познакомила ребят, Кимка вскинула на Орлика глаза, полные надежды. Теперь стало ясно, почему к нам никто не лез с вопросами.

– Ладно, дай уж бедной учительнице добраться до класса, мы все обсудили, – произнесла я немного ворчливо.

Орлик улыбнулся и вернулся на свое новое место, а минуты через две в дверь вломилась химичка, запыхавшаяся и с малость блуждающим взглядом.

Два урока прошли спокойно, ко мне никто не прикапывался насчет прогулов, даже химичка не задала своего коронного вопроса насчет отработки пропущенных лаб. Третьим уроком была алгебра, Ной Маркович задавал задачки на повторение, даже я все понимала. Где-то в середине урока вызвал:

– Лина Ким, прошу!

Моя подруга даже не пошевелилась, наверно, снова ушла в свои мысли. Я обернулась и взглядом попросила Орлика отменить вызов к доске, он в ответ состроил какую-то гримасу, не совсем мне понятную.

– Лина, детка, что же вы еще не у доски? – с пока еще мягким удивлением прищурился на нашу парту математик.

Я показала Орлику кулак, потом этим же кулаком потыкала себе в грудь. Он с улыбкой кивнул. Я вздохнула, прихватила Кимкин дневник и вылезла из-за парты, – пришлось сдвинуть заднюю, чтобы подругу не тревожить. Еще минуты через четыре прежним путем нырнула на свое место, гордо шлепнула на парту дневник с отличной оценкой. Кимка уже очнулась, смотрела потрясенными глазами то на меня, то на дневник, то назад – на Орлика.

– Ничего себе, да он просто волшебник!

– А то!

Думаю, именно это он и хотел показать специально Кимке – я и так была в курсе, – чтобы она поменьше беспокоилась и ему доверяла. Добился своего, подруга осталась под впечатлением. А о том, что похитители Вилли обладают ровно такими же способностями, я, само собой, напоминать ей не собиралась.

Закончилась алгебра, впереди еще было обществознание. Мне пришлось погладить Кимку по плечу, чтобы напомнить о необходимости перейти в другой класс. Она вскинула на меня сосредоточенный взгляд, объявила:

– Знаешь, я могла бы уже пойти домой. Немного прогуляюсь, мама и не заметит, что раньше времени заявилась.

– Супер, – обрадовалась я, полагая, что прогуляемся мы вместе.

Может, посидим в нашей любимой кафешке «Часы» на углу пешеходки и улицы Красной. Повернулась к задней парте, где Орлик очень медленно складывал учебник и тетради в рюкзак, на пальцах показала ему: «уходим обе». Он кивнул, с облегчением, как мне показалось. Я догадывалась, что он отправится за нами, но в компанию вливаться не станет, понаблюдает со стороны.

Мы вдвоем спустились в раздевалку, пустую и прохладную. Кимка двигалась вяло, одевалась словно во сне. Я помогла ей застегнуть пуговицы и отругала за голое горло. Стянула с себя шарф и обмотала вокруг ее шеи. У меня хоть куртка с высоким воротником, подруга же была в пальто, застежка которого заканчивалась чуть выше живота. А вышли мы в сырую неразбериху из снега наполовину с дождем. Орлик, сколько я ни крутила головой, в поле зрения не попадал.

– Знаешь, я пойду, – тихим голосом выговорила Кимка и погладила меня по руке, которой я поддерживала ее на скользком школьном пороге.

– В смысле пойдешь? А я могу хоть проводить тебя до дома? Торопиться мне некуда, сама знаешь.

Но подруга виновато качнула головой:

– Богдашечка, они ведь не подойдут к тебе, если будешь не одна. А чем быстрее это случится, тем больше шансов… наверно.

Мне стало стыдно. Конечно, Кимка думала не о кафешках с прогулками, а о том, как спасти Вилли, раз уж я дала ей такую надежду. Потому и из гимназии меня увела. Я ведь тоже на все готова была ради его спасения, но вот этот момент упустила из виду – очень уж хотелось побыть в компании, а не бродить одной по сырым улицам. Эх, в очередной раз Дана взяла верх над Деей!

– Да, Ким, иди, конечно. А я послоняюсь, сколько смогу. Хотя мой адрес они тоже наверняка знают…

Мы посмотрели друг на дружку одинаково потерянными глазами, потом вдруг крепко обнялись и разбрелись в разные стороны.

И вот я медленно бреду по родной пешеходке. Мокрые снежинки атакуют мое лицо с таким остервенением, словно объявили на меня охоту, ветер-злодей пируэты выписывает, ну никак не оказаться к нему спиной. И шея скоро от снежного крошева стала мокрой, без шарфа-то. Я чувствовала, что Орлик рядом, ощущала его взгляд и почему-то тосковала по нему даже острее, чем когда не знала, где он вообще. Вот бы подошел, обнял за плечи, согрел. Но нельзя, я теперь подсадная утка и должна делать свое дело.

Но что эти люди могут потребовать от меня, в обмен на что смогу выкупить у них жизнь Вилли? Что такого они не могут заставить меня сделать и так, в любой удобный для них момент? Я поежилась: да все могут. Или нет? Или Орлик поставил такую защиту, что они не в силах повлиять на меня и вынуждены договариваться? Ну почему я раньше не разузнала досконально, на что способны мужчины-всадники и каким образом противники, имеющие одинаковые дары, ведут свою многовековую битву?

Ладно, это я обязательно выясню, а пока вернемся к главному: чего они хотят лично от меня? Чтобы я по собственной воле навсегда ушла в Нутряной мир? Я снова вздрогнула: к этому я не готова. Но, разумеется, сделаю это ради Вилли. Дадут ли мне в таком случае время хотя бы попрощаться с друзьями? Немного утешает, что Орлик знает пути в тот мир, да и Сашка туда вхож, доказано на опыте.

Но если им нужно другое? С ужасом вспомнила я слова Орлика о том, что в маленькой армии его восприемника единственной женщиной-всадницей была Оляна, а теперь, выходит, нет ни одной. Те всадники могут захотеть, чтобы я заменила ее, и тогда сбудется страшное предположение Сашки. Нет, не сбудется, потому что при таком раскладе я скажу «нет». Но как жить после этого, зная, что мой отказ убил Вилли? Как признаться в этом Кимке?

Меня затрясло от ужаса. Застыв посреди тротуара, я громко позвала:

– Орлик!

Я больше не могла оставаться одна со своим страхом и неведением. Он должен меня услышать, всегда слышал. Но оглянулась лишь женщина в черном пуховике, окинула меня недоуменным, настороженным взглядом и прижала рукой сумочку. Орлик не появился.

В полном отчаянии я огляделась по сторонам, прикидывая, как быстро смогу добежать до дома и встать под горячий душ, а потом нырнуть под одеяло… нет, под два, и вдруг поняла, что стою напротив той самой подворотни, которая ведет к мигрантской общаге. Я восприняла это как знак свыше, забилась в предбанник маленького книжного и полезла за телефоном.