Затем показали гостей, поднимавшихся по ступенькам собора, куда через пару минут на «бентли» подъехали Тео и Бенедикт.

Когда карета остановилась, Мориана опустила фату и взяла в руки свой свадебный букет.

— Ты чувствуешь себя любимой? — сухо поинтересовался Огастас, потому что он сделал все возможное, чтобы эти три недели превратились в одно длинное, полное любви и очень дорогостоящее прощание. — Или тебе хочется, чтобы пред тобой преклонялись еще больше?

— Ты можешь сказать мне, что наша мать гордилась бы мной сегодня и что ты безумно будешь скучать по мне, — ответила Мориана и часто заморгала, чтобы остановить слезы, когда ее сверхсдержанный брат сделал в точности то, о чем она попросила.

Потом она взяла под руку отца и поднялась по ступенькам собора, остановившись у двери и ожидая сигнала, чтобы продолжить путь.

Мориана репетировала этот момент бессчетное количество раз. Но она оказалась абсолютно не готова к ликованию многотысячной толпы и тому, как забилось ее сердечко, когда на пороге появился епископ и жестом пригласил их внутрь.

— Ты готова? — тихо спросил отец.

— Я люблю его.

— Значит, готова.

Мориана не помнила, как шла к алтарю, но помнила, какими ангельскими голосами пел хор и как через витражные окна на присутствующих щедро изливался солнечный свет. Тео ждал ее в конце прохода, одетый в парадную военную форму черного цвета со всеми медалями и знаками отличия. Он повернулся, и на его лице заиграла озорная и в то же время нежная улыбка. Улыбка мужчины, с которым она хотела провести всю свою жизнь.

После того как прозвучали клятвы верности, Мориана и Тео обменялись кольцами, а потом он открыл лицо своей новоиспеченной жены, и, посмотрев на нее с тихим восторгом, прильнул к ее губам.

— Теперь ты моя, — шепнул он, и его руки дрожали от волнения.

— Да, — просияла Мориана. — Навсегда.

— Я люблю тебя больше жизни, — добавил он, когда они повернулись лицом к присутствующим в соборе. — И я твой навеки.