Сразу после разговора я отправился… домой. То есть, в мое свежеприобретенное домовладение. Мое — потому что я опекун Феодоры и сама она до своего совершеннолетия ничего своего иметь не может.

Кстати, опекунство оформлено честь по чести, рязанская боярышня еще в Генте приняла католичество. Не без давления с моей стороны, но и без особых истерик. Федька девка умная, умеет расставлять приоритеты. И прекрасно понимает, что Руси ей не видать, как своих ушей. Да и делать ей там нечего. Так что, волей-неволей приходится вживаться в окружающую действительность.

Ну что могу сказать по поводу подарка…

Подгон дюк сделал конечно знатный. Но по словам Лебо, в начальном своем состоянии, ценный только той землей, на которой стоял особняк. Сам же дом находился в крайней степени запустения и его пришлось практически перестраивать.

Естественно, никакой торжественной встречи не состоялось. Хозяина во мне никто признавать не собирался.

— Щас как пульну из арбалета!.. — грозно гаркнул хриплый бас за забором. — Никого не велено принимать. Ходють тут всякие.

Клаус обернулся ко мне.

— Сир?

Я в ответ молча кивнул.

Эскудеро примерился, после чего изо всех сил саданул ногой по воротам, больше приличествующих крепости, чем городскому дому.

— Тупой виллан, пред тобой сам граф божьей милостью Жан Арманьяк, шестой этого имени…

— Матерь Божья! — охнули за воротами и сразу же послышался топот — привратник куда-то убежал.

— Содрать всю кожу на заднице стервецу! — заворчал Логан.

— И не говорите, народ совсем распустился, — в тон сообщил де Брасье. — Только хорошая порка способна наставить пейзан на путь истинный. Все свободы от лукавого! А если еще здесь кормят, так же как встречают… Простите, ваше сиятельство…

Ждать долго не пришлось, уже через несколько минут ворота начали открываться.

Скажу сразу, к вопросу безопасности русская боярышня отнеслась довольно серьезно. Пять довольно возрастных, но дюжих мужиков с алебардами и прочим дубьем, могли всерьез отбить охоту у любого вора. Слуг тоже оказалось немало, человек десять, не меньше, в основном женщины, как молодые, так и постарше.

Вся челядь выстроилась тесными рядами и явно робея, осторожно косились на нас.

А увидев Федору и девочек, я вообще чуть не ахнул.

Твою же дивизию, не видел всего год, а они так изменились! Ох и время летит, ептыть…

В Федоре уже ничто не напоминало того худенького перепуганного заморыша, которого мне презентовали сарацины. Да, она выглядела все еще совсем юной, но властность и чувство собственного достоинства во взгляде предавали ей величественность, присущую опытной даме.

А при виде дочерей у меня даже слезы на глаза навернулись.

Несмотря на то, что они были совсем еще девчонками, Мария-Эугения и Екатерина-Карменсита превратились в настоящих юных красавиц, очень похожих на Матильду.

Все девочки были одеты в умело подобранные наряды, подчеркивающие их природную красоту. Дорого и одновременно просто — без лишней крикливости.

— Ваше сиятельство… — Федора присела в глубоком реверансе.

— Ваше сиятельство… — Мария и Екатерина синхронно повторили приветствие.

— Дамы… — я в ответ склонился в придворном поклоне. А сам едва не скрипнул зубами от дикого желания сграбастать всех троих в охапку и вертеть пока голова не закружится.

Но нельзя, потому что высшее сословие не имеет права на внешнее проявление чувств, выходящих за рамки этикета. Особенно при посторонних. Опять же, девочки пыжатся изо всех сил, изображают из себя дам, а значит надо им подыграть.

Следом за мной растопырились Логан, Деннис и Клаус с Луиджи.

Федора еще раз повторила реверанс, но уже более формально.

— Для меня великая честь принимать столь блистательных и благородных кавалеров. Надеюсь дорога была к вам милостива, и вы добрались в добром здравии. Прошу в дом.

После чего величественно развернулась и потопала в особняк.

И не забыла через плечо процедить какому-то благообразному мужичку в черном:

— Хама — пороть, пока шкура не слезет…

Я в очередной раз подивился произошедшим с рязанской боярышней метаморфозам. За это время она так навострилась болтать по-французски, что даже акцента не чувствовалось. Да и вообще, ничего русского в ней не осталось. Кроме кос, да и те, Федора уложила бубликами по вискам на западный манер. А властность и уверенность какие, даже не скажешь, что девице едва четырнадцатый минул,

«Далеко пойдешь, девочка… — одобрительно проворчал я про себя. — Уже вижу, что не пропадешь, если со мной что-нибудь случится. Умница, что и не говори…»

Ближников сразу потащили устраивать, ну а меня в личные покои повели Федора с девочками. И принялись гордо показывать целую анфиладу комнат, со спальней, рабочим кабинетом, помывочной и оружейной.

Вот честно, потрафили папеньке. И даже обставили в моем вкусе, без излишеств, строго и в темных тонах. Мои вы лапочки!

Но свое довольство я не стал сразу показывать, все посмотрел, а потом строго уставился на дочерей. Да, Феодору я тоже за дочь почитаю, а как иначе?

— Ваше сиятельство… — девицы тут же присели в книксенах. — Все ли вам понравилось?

А мордашки настороженные, ждут, когда хвалить начну.

Долго строить из себя буку я не смог. Раскрыл руки и нарочито злобно прошипел.

— Идите ко мне мои курочки!

— Папочка!!!

Тут и случилась куча мала. Подхватил отчаянно верещавших девчонок, закружил и завалился с ними на ковер.

Эх… и пустил-таки слезу… Но незаметно, вовремя размазав рукавом по морде. Ну а что? Я, конечно, граф божьей милостью и весь из себя бравый кавалер, но тоже человек.

Признаюсь, всегда считал себя плохим отцом, как в прошлой жизни, так и в нынешней. Увы, так получалось и получается. Но, черт побери, я все-таки отец и люблю своих кровиночек.

Девицы тоже дружно поплакали. Впрочем, недолго. Слуги притащили ящик с подарками, и Катерина с Марией быстро отвлеклись на них.

А Федора так и осталась сидеть рядом.

— Как ты, дочь?

— Все хорошо батюшка… — девушка еще сильней прижалась ко мне. — С божьей помощью.

— Смотрю хоромами своими обзавелась. Даже не верю, что Франциск расщедрился.

— Куда ему было деваться… — хихикнула Феодора. — Дюшеса с одной стороны надавила, а дама Веллекье с другой. Я им немножечко помогла разрешить одну неприятную ситуацию при дворе. Но этот скряга все равно подарил чуть ли не сарай. Здесь все перестраивать пришлось.

— А деньги откуда взяла? — я строго посмотрел на Федьку. — И не вздумай вертеть хвостом, я уже все знаю.