– Я понимаю. – Диана кивнула. – Ты ищешь что-то, что в любом случае останется с тобой.

– Да, – кивнула Тина, глядя в темное окно. – И то, что не станет страдать, когда исчезну я. Можно любить город, и он не будет знать об этом, он просто будет как был до меня, как будет после.

– И тебе не хочется где-нибудь остаться навсегда?

– Нет. – Тина покачала головой. – Навсегда – это очень страшно, если вдуматься.

– Но должно же быть место, куда ты всегда будешь возвращаться?

– Наверное, но у меня пока нет такого места. – Тина протянула Диане опустевшую чашку. – Можно мне еще чаю?

– Конечно. – Диана включила чайник. – А что ты ела в детстве, к чему ты привыкла?

– На завтрак всегда подавали овсянку, овощи, можно было также съесть омлет или яичницу с беконом. В обед я чаще всего брала себе ростбиф и рагу из моркови и брокколи. Не то чтоб это было вкусно, скорее просто стабильно невкусно. Английская кухня лишена изысков, хотя по части соусов они мастера. Ну, и рождественский гусь, и пудинг… Но в Лондоне полно кафе и ресторанчиков с кухнями всех народов мира, выбирай любой, и там можно поесть вкусно и относительно недорого. Правда, я там всегда останавливаюсь в отеле «Хилтон», где и кухня отличная.

– Ты не поняла. – Диана взяла чашку и налила Тине чаю. – У вас дома – ну, вы же что-то готовили, когда ты была маленькая? На праздники, например…

Тина мгновенно ощутила боль в висках и сжалась – нужна была музыка, но перед глазами поплыло белое блюдо с синими и голубыми узорами, а посередине блюда нарисован домик, и пастух с овечками, и круглое шоколадное печенье, отчего-то одно, раскрошилось, одиноко скучает на блюде… Но Тина уже нажала на спасительную кнопку, и шлюз закрылся, зазвучала незамысловатая песенка из «Моей прекрасной леди», и боль в висках отступила.

– Тина?

– Я не помню. – Тина смотрела на Диану сквозь звуки «Моей прекрасной леди», звучащие в ней, и все ответы были очевидны. – Я ничего не помню, что было до Лондона. Я была маленькая. Да и помнить нечего, родители всегда много работали, я их практически не видела. Я вообще более-менее осознанно помню уже только школу.

– Понятно. – Диана кивнула. – Пей чай, пока горячий.

Тине хотелось сказать, что ей очень нужно в душ – и уснуть, потому что она нездорова, но сделать так означало бы проявить неуважение, а это недопустимо.

– Таблетки. – Василиса выросла в дверях и потрясла белым пластиковым пузырьком с таблетками. – Тина, ты выглядишь как труп. Тетя Дина, где мы можем приземлиться?

– Я вам в гостевой спальне постелила, одежду сунете в стиральную машинку, а полотенца для вас я уже отнесла в ванную, лежат на стиральной машинке.

Тина молча проглотила таблетку, которую ей подала неугомонная Василиса. Таблетки погасили воспаление в ее организме, но чувствовала себя очень средне. Она допила чай и поднялась. Голова кружилась, тело было как ватное, но Тина сделала все привычные процедуры, которые следовало делать перед сном, и обрела равновесие. Теперь нужно просто уснуть, и завтра снова жизнь. Или игра в жизнь, потому что зыбкость существования снова доказана практическим путем.

– Как ты? – спросила Василиса, взбивая подушку. – Выглядишь паршиво.

– Не знаю. – Тина попыталась плотнее укутаться в свое одеяло. – Устала.

– Спи. Завтра останешься здесь, с Дианой, а я на работу поеду. Кстати, я договорилась с Андреем Михайловичем, они возьмут на время твоих рыб.

Тина пожала плечами – судьба рыб ее особо не волновала: система подавала им воздух, свет и корм, подогревала и фильтровала воду, и, по ее глубокому убеждению, рыбам было плевать с пожарной каланчи, стоит аквариум в опустевшем доме или же переедет в какую-то квартиру.

– Рыбам от этого ни холодно ни жарко.

– Да ладно. – Василиса наконец устроилась так, как хотела. – У рыб тоже есть какие-то гражданские права.

– Как скажешь. – Тина зевнула. – Но, по-моему, они уже познали дзэн и им на все плевать, лишь бы пища падала и отходы фильтровались.

Василиса фыркнула, но промолчала. Она вообще рядом с Тиной привыкла молчать и сейчас думала о том, что, ввязавшись в историю с убийством, поняла то, чего не понимает Тина: все предыдущие события являются только началом чего-то большего, и это большее не появилось вдруг, а происходило давно, просто Тина не знала и не замечала. Она вообще не очень заморачивается происходящим или делает вид, что не заморачивается, а что там у нее внутри – попробуй угадай.

«Хуже всего, когда человек такой скрытный. – Василиса прислушалась к дыханию Тины. – Никогда не знаешь, чего от него ждать. А у принцессы и вовсе тараканы в башке в геометрически правильные шеренги строятся, и что она выкинет в следующий момент, она и сама не знает».

Василиса рассказала Бережному в подробностях все, что знала о деле, о Тине и ее обстоятельствах. Конечно, Тина ей этого, скорее всего, не простит, но Василиса была убеждена: Тина сейчас не совсем понимает, в чем состоит ее польза. А правда в том, что больше нельзя делать вид, будто ничего не происходит, причем мину эту сохранять не из соображений целесообразности, а просто от хорошего воспитания. А вдвоем им с этой ситуацией не совладать, нужны люди, которые разбираются и на которых можно положиться. И Василиса решила, что таким человеком является генерал Бережной. В нем она почувствовала надежность и спокойную силу, а поговорив с ним, сделала вывод, что человек он абсолютно порядочный, при этом отлично умеет делать свою работу, и сотрудники у него такие же.

Но Тине этого не докажешь, да и смысла нет, она такими категориями вообще не мыслит. Ее жизнь рухнула: убили мужа, причем убили в постыдном виде, с любовницей наперевес, и любовницей оказалась какая-то, по словам Тины, ужасно вульгарная тетка, жена Леонтьева, человека без манер и прочего там воспитания… По правде сказать, Леонтьев Василисе понравился, ничего ужасного она в нем не обнаружила, а теперь он еще и вдовец. Василиса улыбнулась в темноту и про себя решила, что при следующей встрече попробует поговорить с ним – так, о погоде… Тина этого не одобрит, но кто знает, что она думает? Учитывая, что даже после смерти мужа, пропажи денег и имущества она с каменной миной пила свой чай, и мысли ее, казалось, витают где-то в теплых странах, а не рядом с разоренным гнездом и рухнувшей жизнью. И если сейчас Василиса, например, развернется и уйдет, Тина так и будет сидеть – просто не зная, что делать, а убийца тем временем доберется и до нее.

Хотя, возможно, это и есть хитрый план Тины, но он не годится для выживания.

Бережной думал, что, как только ляжет в кровать, тут же уснет – но случилось наоборот. Как только усталое тело поняло, что больше не надо напрягаться и поддерживать вертикальное положение, в полную силу включился мозг, анализируя и систематизируя данные, которые были получены в ходе расследования.

Разговор с Василисой прояснил некоторые моменты, а именно: теоретически у Тины был мотив убить мужа. Правда, материально она ничего не выигрывала, а скорее наоборот, но деньги не всегда мотив. И у Леонтьева есть мотив, и мотив этот более чем очевидный, но при этом самому Бережному уже совершенно ясно: в деле есть кто-то, кто гораздо опаснее и Тины, и Леонтьева, и его мотив неизвестен.