Теперь и Джейми дрожала с головы до ног.

— О, Доминик…

— О, Джейми, — шутливо передразнил он ее. — Ты меня простишь? Это для меня самое главное. Остальное — детали.

Джейми стала под душ и ахнула — вода, упавшая на разгоряченную кожу, показалась слишком холодной. Но нервная дрожь уже прошла, больше не было чувства смятения или вины за то, что они совершили. Хотя она все еще пребывала во власти недавно испытанных сексуальных ощущений. Да ведь я влюблена, подумала Джейми, не веря сама себе.

— Доминик…

Имя невольно слетело с ее губ, и Джейми охватила себя руками, чтобы сохранить внутри то радостное возбуждение, которое вызвала мысль, что он тоже ее любит. Она и не представляла себе, что человек может быть настолько счастлив.

Доминик все еще спал. Уходя, Джейми видела его завернутым в простыню. Худощавое лицо его казалось моложе, чем когда-либо раньше. Как же ты обессилел, подумала девушка сочувственно, вспомнив те горячие ласки, которыми они одаривали друг друга, и вновь переполнившись желанием их повторить. Страсть, которую любовник возбуждал в ней, была ненасытна.

Она не узнавала себя в той ненасытной женщине, в какую превращалась. Не представляла, что сможет так необузданно реагировать на его желание. До того как появился Доминик, ни один мужчина не сумел разбудить ее. Но теперь потребности Доминика стали для нее еще важнее, чем ее собственные.

Доминик — совершенно особенный мужчина, подумала Джейми. Он инстинктивно знал, чего именно ожидало ее тело. Иногда ласки его были быстрыми и резкими, но это не мешало ей ощущать его нежность, щедрость по отношению к ней. Он крепко держал себя в узде, стараясь прежде всего удовлетворить ее.

Если секс — это сила, думала теперь Джейми, то любовь — сила не меньшая. Это она заставила Доминика примчаться в Англию…

Вдруг, почувствовав, что кто-то обнял ее за талию, Джейми вздрогнула. Она была так занята своими мыслями, что не заметила, как отворилась стеклянная дверь, и Доминик встал под душ позади нее.

— Почему ты меня не разбудила? — спросил он, притягивая ее к себе, и Джейми снова поразило то, как быстро она загорается в его объятиях.

— Не хотела тебя беспокоить, — ответила Джейми, тут же сообразив, что ответ не очень удачный. При чем тут беспокойство, когда он так возбужден?

— Это невозможно, — выдохнул Доминик, охватывая ее груди своими ладонями. — Я теперь не знаю, что такое покой.

— Ты возражаешь?.. — спросила Джейми, прижимаясь затылком к его плечу.

— Не напрашивайся на комплименты, — мягко приказал Доминик и положил ее ладони себе на бедра. — Лучше скажи мне, зачем тебе сейчас мыться? Я могу предложить нечто гораздо лучшее.

— Но уже полпятого, — сказала Джейми. — Нам нужно поесть.

— Зачем? — Он издал смешок. — Я уже сыт. Тобой.

— Я не это имела в виду.

— Я понимаю. — Оставив ее руки на своих бедрах, Доминик стал ласкать ее груди. — Так, где мыло? Я сам тебя вымою.

У Джейми перехватило дыхание.

— Но ты не можешь…

— Почему же? — Отняв у девушки флакон геля для кожи, он стал смазывать ей живот скользкой жидкостью. — Видишь, я вполне с этим справляюсь.

— Нет… — Джейми чувствовала, как возбуждается, как дрожат ее колени. — Доминик… — Она повернулась к нему лицом.

Это было ошибкой: она сразу ощутила его плоть у себя между ногами, и в тот же миг все аргументы за и против исчезли из головы. Стоило Джейми заглянуть ему в глаза, как она отключилась, и единственное, на что была способна, так это обвить его шею руками. Она чувствовала, как он поднимает ее повыше, прижимает к себе…

Доминик резко в нее вонзился, а она охватила его талию ногами, отдаваясь невероятным ощущениям, разгоравшимся внутри. Я люблю его, пронеслась мысль, люблю так, что все остальное не имеет значения. Что бы ни таило для нас будущее — я всегда буду помнить эти минуты.

Час спустя Доминик и Джейми сидели за маленьким столом у нее на кухне. Хотя Доминику и не хотелось вылезать из постели, в конце концов, он признался, что голоден. Джейми приготовила на скорую руку салат и бифштексы. Поев, они не спеша потягивали вино — Джейми обнаружила начатую бутылку в холодильнике. Оба были полуодеты: на Джейми был старенький розовый купальный халат, Доминик накинул синее японское кимоно, купленное девушкой когда-то для отца. То, что отец ни разу его не надел, не казалось странным ни Джейми, ни Доминику. Судя по тому, что она рассказала об отце, это был человек простых привычек, не носивший ничего экстравагантного. Доминик тоже не пришел в восторг от кимоно, но в данную минуту оно устраивало его больше, чем промокшие джинсы и рубашка.

В квартире Джейми Доминик ощущал умиротворение, а это чувство не посещало его уже очень давно. Пока был жив отец, Доминик убеждал себя, что вилла в заливе Копперхед и есть его родной дом. Но с тех пор как Катриона стала там полноправной хозяйкой, Доминик перестал так думать.

Когда он был женат — впрочем, брак длился недолго, — Доминик временами испытывал состояние душевного покоя. Однако любовь к Мэри Бет не могла противостоять влиянию, которое оказывала на пасынка Катриона. Только теперь Доминик понял, что этот брак был обречен с самого начала.

Его любовь к Джейми была чувством совсем иного рода. Ему было даже чуть жаль Катриону: он сомневался в том, что ей когда-нибудь доводилось испытать эмоции, подобные тем, что он испытывал сейчас к ее дочери. Катриона всегда стремилась повелевать, всегда брала, не давая ничего взамен, а Джейми…

Сидя за столом, он смотрел на нее, и глаза его теплели. Как пуста была его жизнь, пока он ее не встретил! Она отдает себя всю целиком, а он рад быть рядом, чтобы отдавать себя взамен.

— Ну так расскажи мне, что ты делаешь в университете. Преподаешь?

— Да, английский язык, — сказала Джейми с легкой гримасой. — Не очень это интересно, зато хватает на жизнь.

— А с твоим отцом ты жила тоже здесь?

— Да, пока папа не умер. У него был рак. Бабушка всегда ворчала по поводу того, что он слишком много курил.

— Ясно. И, значит, когда он умер, ты узнала про Катриону?

— Про Кэтрин, — грустно поправила его Джейми. — Так звали мою мать, прежде чем она… сбежала. Кэтрин Майклз. Потом она стала Катрионой Маркхем. Выйдя замуж за твоего отца, сделалась Катрионой Реддинг.

— А когда же развелись твои родители?

— Не знаю. — Джейми покраснела.

— Как не знаешь? — Он нахмурился. — Разве среди бумаг твоего отца не было свидетельства о разводе? Люди, как правило, берегут такие вещи. Уж я-то знаю.

— Разве ты был женат? — Джейми удивленно взглянула на него.

— Да, когда мне было двадцать с небольшим. Причем очень недолго, — сказал он сухо. — Но Катриона невзлюбила мою жену по вполне понятным причинам, и брак распался.