– Почему мы, Лисандр? Почему я? Почему Эма?

– Не знаю, сир.

– И что я должен делать? В чем моя миссия?

– Вам нужно просто быть с Эмой, сир.

– Быть с Эмой, – повторил Тибо, словно Лисандр научил его магической формуле.

– Думаю, будет легче, если вы поженитесь. Так ведь, сир?

Тибо взглянул на худенького мальчика с огромными глазами, одетого в рубаху не по росту. Внешность обманчива. В ребенке таился мудрец, нищета скрывала сокровище.

– Лисандр?

– Да, сир.

– Кажется, ты выучился читать за один день?

– Благодаря Щепке, сир.

– Как только мы окажемся дома, я позабочусь о другом учителе для тебя. Он туговат на ухо, но добрый. И вообще замечательный. Дам тебе совет. Никогда не опаздывай, для него это крайне важно.

– Да… Конечно, сир.

– Во дворце у тебя будет своя комната с созвездием Азале на потолке. Окно выходит в порт. Возле окна водосточная труба, увитая виноградом, по ней можно спуститься в сад, минуя дверь, если хочешь остаться незамеченным.

Лисандр нахмурился, ему показалось, что король над ним подшучивает.

– Ты загрустил?

Мальчик вместо ответа снова пожал плечами.

– Пройдет со временем, Лисандр. Время всегда проходит.

Эма больше не ночевала в корзине с канатами, а свой гамак отдала Лисандру. По ночам из каюты короля теперь часто слышался смех. Днем матросы с удивлением слышали, как некто окликает его величество по имени. Никто о них не судачил. Адмирал молчал упорнее остальных. После смерти Альберика он утратил власть над Тибо, но сохранил желание задать ему хорошую трепку. И на шестой день во время традиционного утреннего доклада ему представилась такая возможность. Настроение у Дорека было хуже некуда: сумасшедшими усилиями они выиграли всего несколько жалких часов.

– Все зависит от того, с какой стороны подплыть к гавани, – объявил он мрачно. – Короткий путь неизбежен. Тот самый проклятый путь, которым никто не пользуется из соображений – черт бы его побрал! – здравого смысла.

– Вы делаете все что возможно, адмирал. Команда тоже. Держитесь!

– Держимся, сир.

– У меня есть к вам другой разговор, адмирал.

Тибо замолчал и покашлял, прочищая горло. Непривычное начало, Дорек встревожился.

– Что случилось, сир?

– Думаю, вы не забыли недавний вечер, когда я поставил вас перед свершившимся фактом?

Адмирал глубоко вздохнул:

– Я хорошо помню этот вечер, сир. Тяжкое воспоминание.

– Мы тогда с вами решили, что разумнее всего будет принять этот факт.

– Это вы решили сами, а не со мной, сир, я это хорошо помню.

– Признайте, что решение было правильным.

Дорек с большим трудом, но сдержался.

– Готов поспорить, сир, вы даже не поинтересовались мнением… Как бы это сказать? Счастливой избранницы.

– Дорек! За кого вы меня принимаете?! За дель Пуэнте Саеза?!

– Разумеется, нет, но…

– Значит, решено. Сегодня вечером перед ужином совершим церемонию.

– Сегодня вечером?! Помолвка в открытом море? Сир! На судне, которое едва держится, с командой, которая выбилась из сил, обгоняя само время?

Тибо поднял руку:

– Нет-нет, успокойтесь, адмирал. Кто вам сказал о помолвке в открытом море?

– Тогда, признаюсь, я не понимаю, о чем вы, сир.

– Я говорю о свадьбе, адмирал. О свадьбе в открытом море.

– Но… Ваше величество!

– Я очень вам признателен за поддержку, адмирал. На шхуне у вас самое высокое звание, и поэтому вы совершите церемонию лично.

Адмирал в отчаянии пытался возражать:

– Сир, вы родились с пылким нравом и не научились себя обуздывать. Вы всегда торопили события.

– Я и родился поспешно, но вы ведь не сожалеете, что я выжил вопреки ожиданиям?

Адмирал едва не задохнулся от обиды.

– Об одном сожалею, сир: вы по-прежнему торопитесь.

– Что вы, адмирал! Вам известно лучше других, что это событие созревало медленно и теперь окончательно созрело.

Адмирал возвел глаза к потолку. Он набирался мужества, чтобы высказать накипевшее, но у него только туже перехватило горло.

– Что? Что вы сказали?

И тут Дорек взорвался:

– Говорю: вы ведете себя как последний идиот. Говорю: эта свадьба принесет вам множество неприятностей, сожалений, ядовитых сплетен и пересудов. Говорю: темнокожая женщина без роду без племени никогда не станет истинной королевой. Говорю: брак, заключенный в открытом море, не имеет законной силы. Говорю: вам нужны свидетели из знатных придворных и уважаемых лиц. Говорю: вы бездумно идете на поводу собственной прихоти. Вот что я говорю, ваше величество!

Тибо барабанил пальцами по столу.

– С каких пор вы стали расистом, Дорек?

– Я? Ни сном ни духом, сир.

– Стали зависеть от сплетен кумушек?

– Ничего подобного, сир!

– Полюбили пышные застолья и церемонии?

– Нет, не полюбил, сир.

– Вам известно препятствие, мешающее заключению брака и неизвестное мне? Разве одну из сторон принуждают силой?

– Нет… ничего такого…

– В таком случае не о чем и говорить.

Адмирал так сжал губы, что они побелели.

– Можете идти, адмирал.

Адмирал медленно притворил за собой дверь кубрика. Он обещал Альберику держать его сына «в рамках приличия и благоразумия». Обещал, что принц «сохранит голову на плечах». День за днем, месяц за месяцем, год за годом он держал свое слово. А теперь? Тело покойного короля не успело остыть, а он лично скрепит неравный брак? Адмирал никогда не простит себе такого.

У него оставалось одно-единственное оружие. Страшное, однако выбора нет. Дорек направился к первому помощнику.

– Гийом Лебель! У меня для тебя задание. Первостепенной важности.

Первый помощник искоса взглянул на Дорека.

– Хочу, чтобы ты сообщил казарке тайну леса.

– Какого леса? – спросил Гийом, разыгрывая недоумение.

– Какого? Какого? Не притворяйся, что не знаешь! Гиблого!

Помощник всем телом повернулся к адмиралу, отпустив штурвал.

– Что-что?

Адмирал посмотрел направо, потом налево, оглянулся, поднял голову ввысь, окидывая взглядом паруса, чтобы убедиться, что никто его не слышит, и быстро-быстро заговорил: