Больше на том собрании мужской группы ничего примечательного не происходило.

На следующий день на общем собрании мама в ходе своей «работы» обвинила папу в том, что тот использовал мужскую группу, чтобы настроить меня и остальных мужчин в лагере против нее и Джо. Очевидно, Джо вновь пересказал ей все, что происходило на собрании мужской группы. В итоге она стала описывать все, что пошло не так в их с отцом браке.

– Он вечно вел себя так, словно мои чувства ничем не оправданы, как будто со мной можно вообще не считаться. И так все время. Он не уважал мои чувства, когда мы были еще подростками, не уважает и теперь. Я просила своих детей принять Джо в нашу семью, но меня не послушали. Я просила не говорить о нас в мужской группе, но меня не послушали. Какой мне еще прикажете сделать вывод, кроме как о том, что меня никто не берет в расчет?

На следующем собрании мужской группы обсуждали эту речь мамы. Ее слова по поводу их брака отец никак не комментировал; вместо этого он полностью сосредоточился на обвинениях Джо в том, что тот вновь нарушил конфиденциальность собраний.

Мне казалось тогда, что к следующему году страсти поутихнут. Я ошибался – родители и Джо все продолжали ссориться, а потому и в лагере разговоров только о том и было. Некоторые мужчины начали даже специально выходить на «приемы», чтобы сказать, как они устали постоянно обсуждать Джо и моего отца. Впрочем, все разговоры неизменно касались почти что исключительно папы и Джо, поскольку новых тем ни у кого не находилось, как и самого желания их обсуждать – члены группы перестали друг другу доверять.

На следующий год все продолжилось в том же ключе. Уже пятнадцатилетняя Мириам проводила «работу» на общих собраниях на тему развода родителей. Женщины стали в шутку называть мужскую группу «группой импотентов». А я сидел и пытался взять в толк, каким образом семейство Левитонов ухитрилось сломать семейный лагерь.

Летом 2001 года перед последним курсом в колледже я, вернувшись из лагеря, повстречал подругу девушки одного моего знакомого, и у той возникли вопросы по поводу моей одежды. У Ширы были огромные карие глаза; на окружающих она всегда смотрела тепло, а на меня неизменно с прищуром. Я завидовал ее грациозности, властности и безумной фотогеничности, причем все это получалось у нее как бы невзначай и не выглядело наиграно. Однако больше всего меня в ней, пожалуй, привлекала ее беспощадная прямота – из всех моих знакомых она одна была способна так спокойно и буднично оскорблять меня и насмехаться надо мной. Она никогда не стеснялась прямо выражать свой протест против моего общества, отказывалась от моих предложений ее подвезти, поскольку открыто не доверяла моим навыкам вождения. Как-то раз в боулинге она устроила целый спектакль в одном лице, картинно закрывая глаза перед моими бросками и утверждая, что она неспособна смотреть на мою неуклюжесть.

Конкретно на той вечеринке дело было так: мы все сидели в гостиной – друзья и знакомые, кто на диване, кто прямо на ковре. В какой-то момент я упомянул, что не нравлюсь девушкам, в ответ на что Шира тут же взорвалась:

– Да ты посмотри на себя! Кто же с тобой станет встречаться, если ты так одеваешься?

Мне стало интересно, я уцепился за эту ремарку.

– Думаешь, дело в одежде? – спросил я. – Нет, я, конечно, достаточно низкого мнения об окружающих, но даже я бы никогда не подумал, что люди могут оценивать других настолько поверхностно.

– При чем здесь поверхностность? – ответила Шира. – Тебе уже двадцать – пора бы заиметь хоть какое-то подобие собственного стиля. Ты одет как ребенок!

Я на тот момент все еще носил штаны цвета хаки или вельветовые брюки и мешковатые футболки. Правда, в какой-то момент все же добавил в свой гардероб пальто, которое, как мне казалось, вызывало ассоциации с нуарным кино[53].

– Девушки, которых так сильно заботит моя одежда, не в моем вкусе.

Шира в ответ засмеялась.

– Можно подумать, у тебя богатый выбор. Тебя не смущает тот факт, что у тебя одного тут нет девушки? Что ты здесь единственный девственник?

– Есть немного, – честно ответил я. – Но мне, в принципе, и одному неплохо. Я фантазирую, музицирую, пишу рассказы.

Шира повернулась к остальным, очевидно, ища поддержки, но тем было слишком жаль меня.

– Ладно, допустим, – сказал я ей. – Допустим, что ты меня убедила и что я хочу одеваться так, чтобы нравиться девушкам. Н-да, печальная картина. Ну да ладно. Допустим, я хочу носить что-нибудь, что будет нравиться окружающим. Как мне в таком случае одеваться?

– Ну, посмотри на людей вокруг и поймешь. Скопируй с кого-нибудь те или иные элементы, – сказала она. – С актера из какого-нибудь фильма, не знаю, или хоть с члена какой-нибудь группы. Да как угодно – все лучше, чем то, как ты выглядишь сейчас.

– А давай вместе сходим по магазинам? – предложил я. – Я буду примерять, а ты будешь говорить, как лучше.

Мне подумалось, что это будет забавно, и хотелось узнать, к каким идиотским модным трендам она попытается меня склонить. Остальные одобрительно захмыкали – их, надо думать, тоже напрягал мой внешний вид, но говорить об этом вслух никто не решался. Все стали уговаривать Ширу сводить меня по магазинам, и та в конце концов сдалась.

Мы встретились в назначенное время у ее дома – она собиралась отвезти меня в магазин винтажной одежды. На моей машине она все еще отказывалась ездить. По дороге она стала мне объяснять, почему одежда не есть нечто поверхностное.

– Для всех важно, как они одеваются и как одеваются окружающие, – сказала она. – Как это может быть поверхностным, если это всех интересует?

– Шутишь? – изумился я. – Большинство людей ошибаются вообще практически во всем на свете.

– Да что ж ты выпендриваешься-то, а? – посетовала она. – Ты ведешь себя так, словно ты стоишь выше всех остальных, лучше всех все знаешь и понимаешь, а на деле у тебя полно комплексов. Послушал бы моего совета, начал бы одеваться нормально – может, и окружающие стали бы к тебе лучше относиться.

– Но тогда стало бы ясно, что я им нравлюсь только потому, что хорошо, по их мнению, одеваюсь!

Шира в отчаянии хлопнула руками по рулю.

– Ты можешь просто радоваться тому, что кому-то нравишься? Хватит уже думать о том, чем именно!

В магазине Шира принялась копаться в рубашках, периодически выдавая мне подходящие варианты.

– Во-первых, одежда должна нормально сидеть и подходить тебе по размеру, для начала. Твои футболки на тебе развеваются, как парус. Ты что, L себе покупаешь?

– M, – ответил я.

– Ты же тощий – бери S. А то и XS.

Она вручила мне стопку узорчатых рубашек на пуговицах в стиле 60-х и 70-х, несколько пар джинсов, джинсовую куртку и еще одну рубашку из денима.