- Полянский у покойника в кармане ключ нашел… а ключ от двери, в которую тот ломился.

- Не успел открыть или от дыма плохо соображал, забыл про этот ключ? – Кирилл не мог понять, куда опытный следак клонит.

- По словам пожарных, они сбили навесной замок, чтобы войти. На-вес-ной за-мок, – по слогам повторил Палыч, чтобы до Кирилла, наконец, дошло. – Он не спроста именно туда побежал, у нег был ключ, он бы выскочил, но кому-то этого не надо было. Его заперли.

«Кто? Злотников? Или еще кто-то? Нет, у Ромика кишка тонка, не смог бы. Хотя, это же не за горло душить, повесил замок и все. Он, кстати, на труп смотреть не пошел, при его-то любопытстве».

- Кирилл, ты чего там притих?

- Слушаю.

- Покойный – тип, которого ты на набережной искупал?

- Ну, да, – неохотно признался Медный.

- Ищи алиби.

- Зачем? – Кирилл уже тянулся к ручке двери в подъезд, но при словах Палыча встал как вкопанный.

- Личная неприязнь на почве ревности, бабу не поделили и все такое.

- И для этого я свой склад сжег? – раздраженно бросил Кирилл.

- Да склад небось застрахован, тебе ж все как с гуся вода. Кирилл, ищи алиби и из города никуда не выезжай.

- У нас презумпция невиновности уже не действует? – обвинение казалось абсурдным.

- Действует, но из города ни ногой.

Если начнут копать документацию по складу, вскроется махинация с собственностью на новые торговые точки. Все станет известно Сереге. Беглецов, как эмигрантов, не любят. Кирилл может потерять все, а, при желании, теперь и свободу. Улики и свидетели подберутся сами собой. Месть – блюдо холодное. Что делать?

Медный задумчиво брел по лестнице. «О свободном бизнесе временно надо забыть, все документы сжечь! Затаиться, переждать. Следаку через десятые руки сунуть взятку. Нет, никаких взяток, пусть честно расследует, мне скрывать нечего. У ресторана полно камер, алиби у меня железобетонное. Как я устал!» Кирилл тихо повернул ключ, дверь с легким шорохом отворилась. Мокрая куртка полетела куда-то в угол. «Заболею теперь», – проворчал Кирилл, чувствуя, что ворот рубашки тоже влажный. Прислушался. Тихо. Хозяин на цыпочках прошел по коридору, заглянул в комнату к Наде. Кровать была пуста. «Где же она?»

Медный порывисто протопал к гостиной, оглянулся. На улице уже порядком просветлело, а в комнате еще стоял приятный полумрак. Надюшку Кирилл заметил не сразу. Она, свернувшись калачиком и поджав ноги, спала в углу средиземноморского дивана, волосы рассыпались по атласу платья. «Ждала, волновалась», – улыбнулся Кирилл. Он тихо подкрался к спящей, сел у ее ног и положил голову на алую ткань. Надя вздрогнула и порывисто села. Кирилл встал на колени, голубые и карие глаза встретились.

- Все живы? – встревоженно спросила она.

- Да, – соврал Кирилл, не желая ее огорчать.

- Ты дымом пахнешь, – улыбнулась она, ласково проводя по ежику волос.

- А ты как огонь, – провел он по округлому бедру, – хорошо добавляем друг друга. Иди сюда.

Кирилл раскрыл объятья, и Надя упала в них, опрокидывая любимого на ковер. Они сплетенным клубком прокатились по «медвежьей шкуре». Кирилл потянул платье, шов затрещал. Надя нахмурила бровки.

- Я куплю тебе новое, – поспешил замять неуклюжесть Медный.

- А я тебе рубашку, – женские ручки дернули полы рубахи и пуговицы горохом полетели во все стороны.

- Какая ты, Надька! – удивленно поднял брови Кирилл.

- Какая? – тоже подняла она бровь.

- Не знаю пока – какая, но очень хочется узнать.

Дыхание стало прерывистым, руки с наслаждением ласкали шелк кожи. Платье, рубашка, брюки – все откинуто прочь: теперь между любовниками нет ничего, они единое целое на огромном мягком ковре. Надя отзывалась на все его ласки, она дарила себя, всю без остатка. И Кирилл благодарно принимал, брал свое, хмелел, жадно выпивая из чаши жизни. Наверное, именно в это хмурое осеннее утро, выплескивая друг на друга волнения и переживания ночи, они зачали дочь…

Сейчас, прорываясь сквозь пургу по дну оврага, Кириллу так хотелось вернуться в тот самый счастливый день в его суматошной жизни. Тогда, в позапрошлом году, солнце не радовало горожан, редко появляясь из-за низких унылых туч: дождь, туман, сырость и опять дождь. Но ему, Кириллу, подарили Надю – его персональное, личное солнышко. Грейся, Кирюша, оттаивай душой. А как она трогательно его лечила, ведь он все-таки заболел. Травки, горчичники, поцелуи – все шло в ход. Попасть бы туда, назад, в прошлое, он все бы сделал по-другому, он бы не отпустил ее ни за что на свете!

Или нет, не надо в прошлое, просто оказаться сейчас рядом с Надей и Соней. Почему-то Кирилл был убежден, что стоит им опять посмотреть друг другу в глаза и все наладится, он сумеет убедить ее быть вместе. Лишь бы не успел появиться кто-то третий, тот, кто сумеет протянуть Надюше руку помощи раньше. Но и с этим мифическим соперником Кирилл готов был пободаться. Только бы найти.

Гава VI. Мост

НАДЯ

- Надежда Станиславовна Савельева, – на распев прочитал в паспорте полицейский, – надо же, Станиславовна, хм, у вас папа поляк?

- Нет, дед уважал Станислава Лема, – недовольно нахмурила брови Надежда.

- А кто это? – поинтересовался парень, слегка сдвигая на бок форменную шапку.

- Писатель-фантаст, – окатила его Надя презрительным взглядом. – Вот свидетельство рождения дочери. Проверяйте быстрей, здесь на перроне сквозняк, а у меня ребенок маленький.

- А вместо папаши-то прочерк, – хмыкнул парень, окидываю Надю каким-то новым заинтересованным взглядом.

- А вот это не ваше дело, – Надежда вырвала у него документы и поспешно спрятала в сумочку. – Теперь мы можем идти?

- Да, конечно, извините, служба, – очнулся парень, – давайте с вещичками помогу, – он попытался взять чемодан за ручку, но Надя, пробурчав: «Мы сами» и резво перехватив поклажу, покатила чемодан и коляску по бетонному перрону.

Поезд остановился не перед вокзальчиком, а на второй платформе. Можно было спрыгнуть на пути, перетащить через рельсы вещи, и вылезти у самого входа в вокзал. И немногочисленные пассажиры ростовского поезда, пользуясь тем, что полицейский отвлекся на Надю, так и сделали.

Но даже если парня в форме не было бы за спиной, такой экстремальный способ матери с ребенком совсем не подходил. Подземного перехода здесь не наблюдалось, придется топать к верховому переходу. Надя дотащила поклажу до высоченного железного моста. Он грозным чудовищем смотрел на хрупкую женщину: несчетное количество узких металлических ступеней вверх под порывами ледяного ветра, а потом столько же вниз. И как туда забраться? Кроме чемодана и коляски с Соней, на Наде патронташной лентой висел ремень сумки, а на ручке чемодана еще болтался пакет с ростовскими подарками для бабы Вари. Затащить все сразу ну никак не получится, да и опасно.