- Последнее можно было и не добавлять, – Наяд быстро вытерла заплаканные глаза.

- Надь, оставайся. Мне будет без тебя плохо, – сделал последнюю отчаянную попытку Кирилл.

- Хорошо, – выдохнула она.

Кирилл порывисто обнял ее и расцеловал в обе щеки.

- Вот руки распускать не надо, – строго сказала Надежда, но Медный мог эту самую распустившуюся руку дать на отсечение, что ей понравилось.

Ох, уж это красное платье ревности… и страсти.

 Во сколько обычно гости расходятся со свадебного банкета? В девять, десять, за полночь? Кирилл подъехал к «Самовароффу» без десяти восемь. Понятное дело – в число персонала ресторана он не входил и поэтому не был приглашен, но допустить, чтобы Надя возвращалась через весь город в таком развр… откровенном платье, он не мог, поэтому организовал наблюдательный пункт на лавочке под ивой справа от входа. Конечно, можно было бы на правах хозяина и напроситься гостем на свадьбу, но тусоваться в чужой компании Медному не хотелось.

Было сыро, опавшие листья купались в больших лужах, от мороси куртка довольно быстро стала влажной. Кирилл встал, походил кругами, опять сел на нагретую лавочку. Из ресторана вышли первые гости – пожилая пара. Кирилл приободрился. Девять тридцать. «Пойти в машину обсохнуть, а если Надя пройдет за это время?» Медный сделал еще кружок по ресторанному дворику. Из распахнутых дверей мужчина вынес спящего ребенка, за ними, догоняя мужа, процокала каблучками молодая женщина. Музыка громыхала во всю. Как-то медленно расходятся эти гости?

И вот на пороге появилась Надя: поверх алого платья был накинут вполне целомудренный плащик, в руках предусмотрительно взятый маленький зонтик. Девушка подставила небу раскрытую ладонь – идет ли дождь.

- Надежда, куда же вы? Еще торт не резали, – на порог вылетел парень, да какой там парень, цыпленок желторотый: худой, немного сутулый, с модной длинной челкой.

- Спасибо, мне домой пора, – мягким доброжелательным тоном отозвалась Кораблева и аккуратно стала спускаться на каблучках по скользким ступеням.

- А давайте я вас провожу, – парень услужливо подал руку, в свете фонаря он выглядел почти мальчиком.

- Ее есть кому провожать, – рявкнул Медный, выходя из тени.

- Кирилл? – удивилась Надя, и по голосу было не понятно – обрадовалась она или огорчилась. – Извините, Александр, за мной приехали, – кокетливо пожала она плечиками и, махнув прощально рукой явно расстроенному кавалеру, пошла к Кириллу. – И где моя карета? – хихикнула она, и Кирилл понял, что барышня навеселе.

- Дай руку, здесь темно, – буркнул он.

- Можно и на руках, я не возражаю, – опять хихикнула Надя, – шучу, шучу, – засмеялась она, отшатываясь от Кирилла, так как он уже чуть нагнулся, чтобы ее подхватить.

- Вот так и отпускай тебя на свадьбы: напьешься и малолеток кинешься кадрить, – Кирилл, несмотря на протесты, все же поднял Надю на руки, она была невесомой и очень приятной ношей.

- Я не пьяная, я всего два бокала выпила, а дальше только делала вид, что пью. Не люблю чувство опьянения – все кружится и плохо ситуацию контролируешь.

- А ситуацию нужно всегда контролировать? – усмехнулся Кирилл, ставя ее на землю и распахивая соседнюю с водителем дверь.

- Конечно, чтобы утром не было стыдно, – Надя впорхнула в салон.

Кирилл сел рядом, стянул насквозь мокрую куртку, забросил ее на заднее сиденье и завел мотор.

- И Саша не малолетка, – кинула куда-то в воздух Надя, – ему двадцать один и он так прикольно читал Северянина, когда куски ананаса в бокал крошил, – она опять хихикнула. – А ты знаешь стихи Северянина? – Надя тыкала Кириллу с каким-то особым удовольствием.

- Ночь, улица, фонарь, аптека, – насуплено процитировал Медный.

- Это Блок, – мягко улыбнулась она.

Кирилл молча вел автомобиль. По сравнению с этим мальчиком, он чувствовал себя дедушкой и это бесило.

- А ты меня ревновал сейчас, да? – словно в разнывшуюся рану ткнула она иголкой.

- Нет, конечно, – огрызнулся он, получилось как-то грубо.

Надя отвернулась, уставившись в окно.

- А я тебя ревновала, – гладя в черноту ночи, сказала она. – Наревелась, а потом пошла платье это дурацкое купила, а оно совсем мне не идет.

Кирилл ударил по тормозам, резко паркуясь у обочины. Из-за поворота вылетела, мигая всеми сигналами, пожарная машина, пронеслась мимо, погружаясь во мрак ночи. Стало тихо и даже пустынно, так иногда бывает даже в центре города. Кирилл взял Надю за плечи, разворачивая к себе:

- Очень красивое платье, просто крышесносное, – улыбнулся он медовым глазам, волнение пробежало от макушки до кончиков пальцев на ногах.

- А я не умею, – прошептала Надя.

- Чего моя искусница не умеет? – Кирилл коснулся тыльной стороной ладони мягкой кожи девичьей щеки.

- Целоваться не умею. Помнишь, ты спрашивал? – даже в полумраке было видно, что она покраснела. – Я, вообще, ничего не умею. Как-то не до этого было. Я училась, работала, перла к своей цели как паровоз.

- Локомотивчик мой, – руки Кирилла обвили тонкую талию.

- Я думала – я не такая, и мне всего этого не нужно, а оказалось – нужно, оказалось, что я простая, как и все. Просто женщина.

- Моя женщина, – сдавленно прошептал Кирилл.

И они поцеловались. Кажется, он даже юнцом не испытывал таких острых ощущений: губы мягкие, теплые, податливые, и отрываться не хочется, совсем не хочется, разве что – поцеловать мочку ушка, кончик носа, гибкую шею, и опять припасть к жарким губам. Сколько они так целовались? Время иногда имеет свойство замирать. Мимо, издавая противные звуки, проехала полицейская машина.

- Домой, – с неохотой отстранился от Нади Кирилл и завел мотор. Его «танк» плавно покатил под дремлющими тополями.

Ехали молча и переглядываясь. Игра в гляделки разжигала воображение. Оба знали, чем закончится вечер, когда доберутся до квартиры. Вот и набережная. Их дом. Кирилл абы как, наискось, припарковал автомобиль. Ему хотелось занести Надю на пятый этаж на руках, но она со смехом вырвалась:

- Здесь везде камеры и охранники на проходной, неприлично. Давай просто войдем.

- Еще предложи мне постоять здесь пару часов, чтобы не догадались, что мы вместе приехали, – недовольно буркнул Кирилл, на камеры и охранников ему было наплевать.

- Просто пойдем рядом.

В лифте он опять ее обнял, они стали целоваться. Кирилл нетерпеливо развязал пояс на Надином плаще, провел рукой по изгибу поясницы, зарылся носом в мягких волосах, наслаждаясь запахом любимой женщины. Створы лифта разъехались на нужном этаже. Ну, наконец-то. Кирилл, не выпуская Надю, развернулся к выходу и…

На пороге квартиры, на корточках, прислонившись спиной к стене, сидел Терентьев.