плечо Циби, спокойно глядя на нее:

– Сколько лет твоей сестре? Одиннадцать? Двенадцать?

– Ей пятнадцать, – отвечает Циби.

Медсестра хмурится:

– Ну, она все равно маленькая. Я дам ей лекарство, которое должно помочь. И ты можешь мне доверять. Обещаю позаботиться о ней. Вы сестры, да? Вам повезло, что вы вместе.

Циби вновь уходит, но теперь у нее немного отлегло от сердца.

– С этой медсестрой ей будет хорошо, – говорит ей позже Рита. – Она польская заключенная, а не немецкий волонтер. Будь благодарна, поскольку от волонтеров добра не жди.

На следующий день Ливи приходит в сознание и уже в состоянии понять, где находится. Ей говорят, что она проведет несколько дней в отделении, а потом ее отправят в барак.

Все двенадцать коек в отделении заняты. Некоторые девушки спят, другие тихо постанывают. К вечеру Ливи становится немного лучше. Она улыбается девушке, лежащей на соседней койке, у которой лицо и шея странного желтоватого оттенка. Есть ли у нее заботливая сестра, как у Ливи? Вероятно, нет, думает она и протягивает к ней руку через проход.

Девушка делает то же самое.

– Я Ливи, – сжимая ее пальцы, шепчет Ливи.

– Матильда, – со слабой улыбкой говорит девушка.

В этот момент в палату врывается польская медсестра, а следом за ней Мала. Мала – заключенная, как и они, но работает переводчицей у немцев. Полька по рождению, она говорит по-французски, по-голландски, по-русски и по-немецки. Две женщины входят в комнатушку, где медсестра хранит лекарства, и закрывают дверь.

Ливи смотрит на заснувшую Матильду, которая продолжает держать ее за руку. Ливи чувствует, что у нее тоже закрываются глаза.

Смеркается, когда медсестра трясет уснувшую Ливи:

– Ливи, надо вставать! Прямо сейчас!

Ливи открывает глаза. Где она находится? Лампочки не горят, и в тусклом свете она различает очертания девических тел под одеялами.

– Ливи, пошли. – Медсестра откидывает одеяло Ливи и, взяв ее за руки, сажает. – Нам надо шевелиться. Быстро! – Медсестра опускает ноги Ливи с кровати и ставит ее на пол. – Прошу тебя, Ливи! Пора идти.

Ливи протестует, но ее в спешке выводят из палаты, а потом из здания.

– Куда мы идем? – Ливи, босая, ковыляет по песчаной дорожке в сторону уборной. – Разве нельзя было сходить в туалет в больнице?

– Просто иди дальше.

Они входят в уборную, и медсестра заталкивает Ливи в пустую кабинку.

– Побудь здесь до моего прихода. Поняла? Не выходи наружу.

Ливи сползает на пол. Здесь ужасная вонь и пол пропитан мочой, но Ливи не в силах больше стоять.

Ранним вечером медсестра возвращается. Несмотря на вонь, Ливи уснула. Ее будит свистящий шепот медсестры. Ливи молчит, когда ее, спотыкающуюся на каждом шагу, ведут обратно в больницу.

И вот Ливи оглядывает пустую палату.

– Куда все подевались?

– Блок двадцать пять, – сжав губы, говорит медсестра.

– Блок двадцать пять? – Юной девушке медленно открывается правда. Она встречается взглядом с заплаканными глазами медсестры. – Вы меня спасли?

В блоке 25 узник проводит последнюю ночь на земле, перед тем как попасть в газовую камеру, освобождаемую каждый вечер и заполняемую каждое утро. Ливи знает, что это «Зал ожидания смерти». И она избежала ее когтей.

– Я ведь обещала твоей сестре, что позабочусь о тебе. Когда Мала сообщила мне об отборе, я спасла того, кого смогла, и это была ты.

Теперь стало ясно, что именно об этом они говорили раньше. Мала, имея определенные преимущества как переводчица, была осведомлена о предстоящих отборах.

По щекам медсестры катятся слезы. Она обводит взглядом опустевшую палату:

– Я бы спасла больше, если бы могла.

Ливи тянется к руке медсестры, но та уже идет к выходу, направляясь в свой крошечный аптечный склад.

Когда становится темно, Ливи выбирается из кровати и, завернувшись в одеяло, медленно выходит из больницы и бредет в свой барак. Она спаслась, сегодня ей повезло. Сколько еще раз ей улыбнется удача и она спасется от смерти?

К Ливи возвращаются силы, и в воскресенье она решает подышать свежим воздухом. Они с Циби находят свое любимое местечко и, укутавшись в одеяло, подставляют лица зимнему солнцу.

– Сюда идет Рита, – шепчет Ливи, увидев подходящую к ним капо.

Девушки поднимаются на ноги.

– Ливи, у меня есть для тебя новая работа, – без предисловий говорит Рита. – Начинаешь завтра.

– Новая работа? – переспрашивает Циби.

Это очень плохая новость. Их нельзя разделять.

– Я занесла тебя в список курьеров, доставляющих сообщения для СС. Да не волнуйся ты, это не трудная работа.

– Что мне надо делать? – спрашивает Ливи.

В поисках ответа она смотрит на Циби, но та уставилась на Риту.

– Завтра утром, когда все уйдут на работу, я отведу тебя к главным воротам, где ты будешь ждать донесений. А потом будешь доставлять их офицерам по всему лагерю. Нет ничего проще. – Ливи не отвечает, и Рита повышает голос: – Поняла?

– Она будет в безопасности? – спрашивает Циби. – В смысле, СС… – Она не договаривает.

Рита поднимает бровь, но улыбается:

– Никто из курьеров ни разу не пострадал. Ленивые ублюдки эти мужчины. Им бы только штаны просиживать.

– Все в порядке, Циби, я смогу это делать, – говорит Ливи.

– В основном тебе придется стоять там и ждать. Скучная работа. Но безопасная.

С этими словами Рита поворачивается и уходит, а Ливи остается лишь гадать, понимает ли эта женщина слово «безопасный».

Рита права: новая работа Ливи в качестве курьера несложная. Вместе с двумя другими девушками она стоит у входа в Биркенау, рядом с небольшим офисом, где дежурят нацисты, следя за приходом в лагерь и уходом из него всех людей. Постепенно девушки смелеют и начинают болтать в ожидании, когда их пошлют с донесениями по лагерю.

Однажды вечером Ливи, вернувшись к воротам после доставки почты, оказывается одна. Другие девушки ушли по своим поручениям. Рабочий день заканчивается, и возвращаются мужчины, работавшие за пределами лагеря. Некоторые из них несут тела узников, умерших за этот день. С пулевыми ранениями, проломленными черепами и сломанными конечностями, эти люди не упали замертво от истощения. Ливи в оцепенении смотрит на них. Когда она успела стать такой невосприимчивой к подобной жестокости?

У ворот стоят двое эсэсовцев и наблюдают, как узники нетвердой походкой заходят в лагерь. Капо-мужчина ходит взад-вперед, покрикивая на заключенных и подгоняя их.

– Дайте мне вашу дубинку, – просит капо одного эсэсовца. – Это единственный способ загнать их на территорию.

Те обмениваются улыбками, а потом один достает дубинку и протягивает капо. Ливи понимает, что надо уйти – ничего хорошего здесь не произойдет, и ей не следует ничего больше видеть, – но не может пошевелиться.