* * *

Зимой дети катались на открытом катке, а ожидающие ихродители прогуливались неподалеку или, если мороз был совсем уж крепким,прятались в раздевалках. В тот день погода была не по-зимнему теплой, всегокаких-то минус пять, сияло холодное солнце, и Люба медленно прохаживалась вдольограды катка, читая очередную научную монографию. Материал был собран,диссертация написана, еще немного довести до блеска – и можно сдавать ее вученый совет.

Мужчина подошел к ней сзади, и Люба даже не сразу заметила,что рядом кто-то идет. Когда она в очередной раз развернулась, чтобы идти вобратном направлении, – столкнулась с ним нос к носу, вежливо улыбнулась исделала шаг в сторону, чтобы обойти препятствие. Но мужчина не пропускал ее.

Она нахмурилась.

– Здравствуйте, Люба.

Он улыбнулся, но и в голосе, и в лице его Люба уловила напряжение.«Симпатичный», – решила она в первый момент, но уже в следующую секундусказала себе: «Нет, красивый». Мужчина был высок, широкоплеч, синеглаз, тольковыглядел каким-то измученным, словно долго болел. Наверное, тоже из родителейюных спортсменов, ходит-бродит-скучает, вот и решил познакомиться, чтобы времяскоротать.

– Здравствуйте, – ответила она, закрываякнигу. – Мы знакомы?

– Нет. Но я хотел бы с вами познакомиться. Вы невозражаете?

Она и сама не знала. С одной стороны, раз у него ребенокзанимается на катке, значит, и жена есть, и с этой точки зрения знакомствосовершенно бесперспективное. С другой стороны, целеустремленная, трудолюбивая иживущая по жесткому графику Люба запланировала на время тренировки проработатьдве главы из этой монографии, и терять время попусту не хотелось. Но была еще итретья сторона: сам мужчина, показавшийся ей необыкновенно привлекательным.Какой бы послушной дочерью, каким бы строгим учителем ни была Люба Филановская,она оставалась женщиной, к тому же не избалованной мужским вниманием.

– Не возражаю, – улыбнулась она. – Мое имя выуже знаете. А ваше?

– Сергей. Не хочу, чтобы возникло какое-нибудьнедоразумение, поэтому сразу назову и фамилию: Юрцевич.

Она споткнулась. Юрцевич подхватил ее под руку, но Любавырвалась резким движением и отступила на пару шагов.

– Что вам нужно? Ну что вам опять нужно?! – гневнозаговорила она. – Сначала жену ко мне подсылаете, теперь сами явились. Васчто, уже выпустили?

– Как видите. Не надо сердиться, пожалуйста. Разве я неимею права посмотреть на своих сыновей? Я часто сюда прихожу, просто вы всегдачитаете, по сторонам не смотрите, поэтому не замечали меня.

– Вы следите за нами? – с ужасом спросила Люба.

– Я не слежу, я смотрю на мальчиков. Уж в этом-то вымне отказать не можете.

– Могу, – твердо произнесла она, ускоряяшаг. – И откажу.

– Не обольщайтесь, – усмехнулся Юрцевич. – Выне можете ничего мне запретить.

– Я заявлю на вас в милицию.

– И что? Разве я пристаю к вам? Разве пытаюсьзаговорить с сыновьями, увести их от вас? Разве я вообще делаю хоть что-тозапрещенное законом?

– Прекратите называть детей сыновьями! Забудьте о том,что вы их отец. Они – дети моей покойной сестры, мои племянники, внуки моихродителей. И на этом всё. Вы не имеете к ним никакого отношения.

– Вы ошибаетесь, Люба, – мягко проговорилон. – Я имею к ним отношение. Саша и Андрей – мои сыновья, их родилаженщина, без которой я не мог жить, да и сейчас не могу, я до сих пор каждыйдень думаю о Наденьке, мысленно разговариваю с ней. И я очень их люблю, моихмальчиков, потому что они – ее продолжение, ее новое воплощение. Мне необходимоих видеть, и я был бы счастлив, если бы вы позволили мне хотя бы иногдаобщаться с ними.

– И не мечтайте, – бросила Люба, не поворачиваяголовы. – Не смейте даже приближаться к ним.

Юрцевич несколько секунд шел рядом молча, потом неожиданнокивнул:

– Хорошо. Как вы скажете – так и будет. Приближаться небуду, не стану пытаться заговорить с ними и познакомиться. Но хотя бы смотретьна них мне можно?

В его голосе звучала такая мольба и такая мука! И голос унего, между прочим, был очень приятным. Что, в конце концов, плохого в том, чтоэтот Юрцевич будет издалека смотреть на мальчиков? Да пусть, не жалко.

В отношениях с мужчинами Люба была не особо опытной,серьезных романов у нее не случалось, а короткие и не оканчивающиеся ничемухаживания не могли дать ей необходимых навыков разбираться в собственныхощущениях. Она в тот момент была уверена, что всего лишь разрешила отцусмотреть издалека на своих детей, ничего больше.

Она снова раскрыла книгу и углубилась в научный текст.Юрцевич больше не шел рядом, он направился в другую сторону и медленнопрогуливался, не сводя глаз с катка, на котором занимались Саша и Андрюша, но,поскольку детей в группе было много, его пристальное внимание именно к этиммальчикам никому не было заметно. Иногда маршруты Любы и Юрцевича пересекались,и тогда она делала над собой некоторое усилие, чтобы не поднять голову и непосмотреть на него. И она даже не задалась вопросом, почему так точно и острочувствует его приближение, хотя обычно не замечала ни идущих навстречу, ниобгоняющих ее людей. И еще она не заметила мелькнувшего в глубине сознаниястранного желания, чтобы сегодняшняя тренировка длилась подольше.

Наконец детей отпустили. Саша и Андрюша помчались враздевалку, и Люба направилась поближе к тому месту, откуда они должны былипоявиться уже переодетыми, краем глаза пытаясь наблюдать за Юрцевичем. Неувидела его и решила, что Сергей уже ушел, однако легкого укола разочарованияне заметила. А ведь он был, этот укол…

Весь остаток вечера, занимаясь с детьми, она мысленносравнивала их с Юрцевичем и находила в мальчиках огромное сходство с отцом.Такие же синие глаза, такие же точеные лица, в которых не было и следапухлощекой сероглазой Надюши. Мальчишки вырастут и станут такими же красавцами,как Юрцевич. Просто-таки смерть девчонкам! Какой же он красивый, этот Сергей…Тот факт, что Юрцевич весь вечер и всю ночь занимал мысли Любы, ничуть ее неудивил, ну а как же иначе, он ведь отец мальчиков, а мальчики все время у нееперед глазами.

Через два дня, ведя племянников на следующую тренировку,Люба думала о том, придет Юрцевич или нет, и эти мысли тоже показалисьсовершенно естественными. Он пришел. Появился где-то минут через пятнадцатьпосле начала занятий, издалека кивнул Любе, улыбнулся, но не подошел и незаговорил. Она снова читала что-то научное, прогуливаясь вдоль ограждения, нопочему-то в этот раз Юрцевич ни разу не попался ей навстречу. То и делоподнимая глаза от книги, она видела его стоящим возле раздевалки и внимательнонаблюдающим за катающимися малышами. К концу тренировки Любу охватилонепонятное раздражение, природу которого она объяснить не могла. Да и непыталась. Просто разозлилась, и все. Сердито схватив Сашу и Андрюшу за руки,она потащила их к троллейбусной остановке, ни разу не оглянувшись на то место,где всю тренировку простоял их отец.