– Ваше Императорское Высочество, вот споймали!

– Кто таков?

– Понятовский молчал, с удивлением рассматривая полностью одетого Петра Федоровича, казалось, спать он и не ложился, настолько был свеж и бодр.

– Сказывал, что музыкант! – доложил старший караула.

– Не признаю, что ж вы так разукрасили-то его?!

– Виноваты, борзо бегал, да и кулаки у него… не рассчитали силушку-то…

– Видимо, у фрейлин задержался, да? – предположил Петр Федорович, хохотнув. Понятовский схватился за спасительную соломинку и кивнул.

– О! Подтверждает! – обрадовался наследник. – Вот что, ребята, а спустите его в науку с лестницы, чтобы более не нарушал распорядки дворца! И будет с него!

Понятовского подхватили и… придав ускорение определенной точке тела ниже поясницы с помощью сапога, спихнули вниз по лестнице. Пролетев лестничный пролет под громкий хохот и улюлюканье солдат, Понятовский, прихрамывая, благодарил бога, что обошлось и его не узнали.

Сэр Вильямс пришел в ужас, рассмотрев разукрашенное лицо друга. Еще больше его удивила радость в глазах Понятовского: один был заплывший и закрытый, но второй выдавал хозяина. Что-то произошло. Важное и нетривиальное. Дипломат навострил уши и применил все способности, чтобы выяснить.

Он, как бы между прочим, прикрываясь помощью и заботой о «ранениях», задавал непримечательные вопросы, а по таким же ответам, сказанным сгоряча и впопыхах, смог выудить необходимую информацию. Едва получив ее, сэр Вильямс тут же оставил подопечного и удалился обдумать, как лучше ею распорядиться.

Понятовский же, у кого болели все части тела и лицо обезображивали ссадины и расплывшийся синяк, вынужденно отлеживался в своей комнате. Пришлось написать возлюбленной записку, что свидания отменяются по причине плохого самочувствия.

Екатерина заметалась в панике, имея прошлый опыт с Салтыковым, она заподозрила, что оставлена любовником, что он потерял к ней всякий интерес. Не имея возможности проверить и выяснить вопрос, великая княжна залилась слезами и слегла с высокой температурой. Плохое настроение продолжалось, пока Шкурин не донес о происшествии с личной гвардией Петра. Требовалось серьезное вмешательство – Екатерина совершенно выпустила из виду военное положение, что учредил супруг, едва они прибыли в Ораниенбаум. Нужно было как можно быстрее прояснить все и сделать безопасными посещения Понятовского. Но признаться супругу, назвать ему имя любовника Екатерина не решилась, к тому же последовало официальное объявление о беременности, и ее вновь ограничили в свободе и докучали заботой. То, что Понятовский проникал к ней, она посчитала чудом. Ведь он не оставил ее, был все так же обходителен и ласков без принуждения и явно продолжал смотреть влюбленными глазами. Большего ей и не требовалось.

В конце года Екатерина родила девочку, крещенную Анной, которую тут же забрали и разместили у императрицы, окружив заботой и одновременно потеряв, как считала великая княгиня, к ее особе всякий интерес.

Петр Федорович попытался возмутиться и воспротивиться признать Анну своей, но напоминание Екатерины, сделанное через Левочку Нарышкина, вмиг успокоило великого князя. Слишком он зависел от супруги – его личная гвардия разрасталась и требовала все больше средств. Придворные пошептались, припоминая, а посещал ли Петр Федорович супругу и как отнеслась к визитам фаворитка, на том и успокоились: девочка при старшем брате – наследнике престола – никого не интересовала.

Громом среди ясного неба, страшнее, чем быть сосланным в Сибирь, стала для Понятовского отзывная грамота, присланная ему с французским курьером и письмо от короля Речи Посполитой. Понятовскому приказывали покинуть Петербург и ту, которую он продолжал нежно любить. Удаление из России было происками врагов, которых граф нажил своей службой на благо родине. В личном письме король благодарил Станислава-Августа за усердие и за службу. Он признавал заслуги Понятовского перед страной, но не мог поступить иначе, так как король Франции знает о симпатии к Англии, дружбе с сэром Вильямсом в ущерб интересам Франции. Именно французский король настаивает на его немедленном отозвании из России. А еще королю Речи Посполитой очень не хотелось терять субсидии, на которые существовал польский двор.

Новость вмиг разлетелась по столице, друзья и недруги спешили высказать сожаление, Понятовский удостоился и небывалого внимания от императрицы Елизаветы Петровны.

Екатерина была в страшном расстройстве, Бестужев прилагал усилия и задействовал одному ему известные рычаги, чтобы в дальнейшем Понятовского опять назначили посланником для решения спорных вопросов, которые порою возникали.

Всеми силами Понятовский оттягивал отъезд, стремясь как можно больше времени уделять Екатерине.

В феврале тысяча семьсот пятьдесят восьмого года Понятовский возвратился из театра и застал у себя дома трясущегося от страха Бернарди – ювелира из Венеции. Он был поставщиком драгоценностей великой княгине, а иногда служил почтальоном между ними.

– Я пропал, – всхлипнул ювелир, – Бестужев арестован! У дома стоит стража. Мне сообщили эту новость в доме Далолио. Умоляю вас, помогите мне спрятаться или скрыться! Боже! Меня посадят в тюрьму.

– У вас сейчас при себе есть какие-нибудь бумаги, написанные рукою канцлера или великой княгини? – усилием воли Понятовский постарался взять себя в руки и привести в порядок мысли, чтобы не совершить ошибок.

– Сейчас нет, – похлопал себя по карманам ювелир.

– Тогда не нужно бояться и привлекать к своей особе внимания, отправляйтесь домой, сударь. Вас не смогут обвинить без доказательств! Если же вы спрячетесь, это может ухудшить ваше положение и вызвать подозрение.

Понятовский долго уговаривал и успокаивал Бернарди, сдерживая нетерпение – необходимо было срочно предупредить Екатерину. Наконец ювелир ушел.

Написав записку, Понятовский бросился ко Льву Нарышкину, совершенно позабыв, что приятель готовится к празднику – в эту субботу граф-баламут собирался жениться. Судьба благоволила Понятовскому – Левушка как раз вернулся из императорского дворца, где шли приготовления к свадьбе, он выходил из саней, когда его окликнул Понятовский. В двух словах сообщив новость и передав записку, граф ушел, а Левушка, постояв некоторое время на пороге собственного дома, уж собрался ехать во дворец обратно, но вовремя сообразил, что может этим привлечь внимание, и решил передать послание великой княгине утром.

Ничего не подозревая, Екатерина развернула записку и прочла:

«Человек никогда не остается без помощи; пользуюсь этим путем, чтобы предупредить вас, что вчера вечером граф Бестужев арестован, лишен всех чинов и должностей; с ним арестованы ваш бриллиантщик Бернарди, а еще Елагин и Ададуров».

Лист выпал из рук великой княгини, закрутился и упал бы, но Левочка ловко его подхватил, смял и кинул быстро в камин.

– Чем я могу помочь вам, Ваше Высочество?