— Рад тебя видеть, Макс! А где Виталя?

— Взаимно. Отец задержался из-за телефонного звонка. Скоро поднимется, — пояснил я.

— Ну что вы тут стоите, как неродные? Макс, проходи в гостиную. Аришка, сбегай-ка налей нам по бокальчику, — басовитый голос Семёна Геннадьевича вывел меня из транса. Я огляделся, но кошка уже скрылась за дверью ванной.

Позже найду её.

И вот, наконец, все гости в сборе. Я пожал руки последним прибывшим, моим хорошим знакомым, и по совместительству коллегам Сереге и Богдану. При их появлении кошка замерла и притихла.

Да, они тоже были в сауне, но не показали виду, что знакомы с Ликой. Может, обойдется.

В гостиной Арины находилось с десяток самых близких людей, включая нас с отцом. Подарки вручены, поздравления произнесены, и компания разбилась на группы, беседующие каждая о своем: мужчины о делах, девушки о… да хрен их знает о чем они там трепались.

Я исподтишка наблюдал за кошкой. Она старалась казаться веселой и безмятежной, но только слепой не заметил бы её наигранной улыбки и оставшихся безучастными глаз. Она терпела. Выжидала, когда можно будет покинуть праздник, не оскорбив чувства подруги. А вот Арина была на седьмом небе. Море цветов и подарков заставило её светиться от счастья.

Она весь вечер бросала на меня заговорщические взгляды, весьма недвусмысленно расцененные Ликой. Мне становилось не по себе от того, что я не мог сейчас внести ясность, так необходимую обоим.

— Прошу минуточку внимания, — голос Семёна Геннадьевича заставил всех повернуть головы в его сторону. — Хотел бы еще раз поблагодарить собравшихся за то, что пришли поздравить мою любимую Аришку с днем рождения! С днем рождения, доча! — он отсалютовал своим стаканом имениннице, и та подняла бокал в ответном жесте. — Как известно, недавно ты лишилась своего железного коня. И мой долг подарить тебе нового!

Он вынул из кармана ключи от белой Audi R7, припаркованной около моего крузака, и протянул дочери. Откуда я знаю? Машина куплена в моем салоне.

— Теперь ты снова на коне!

Арина обежала стол и с визгом стиснула отца в своих объятиях.

Все взгляды были обращены на эту пару. А я, воспользовавшись моментом, начал разглядывать сидящую чуть поодаль кошку: пальцы стиснули ножку бокала чуть сильнее необходимого, глаза опущены, губа закушена. Безразличный взгляд в сторону настенных часов и мельком по моему лицу. Вот ты и попалась.

Лика снова опустила глаза, но голос отца Арины заставил кошку замереть, а потом вскинуть голову и буквально подпрыгнуть на стуле. Зеленые глаза в неверии уставились на меня, начавшего подниматься. Ножка бокала хрустнула под пальцами Лики, но этого никто не заметил, все присутствующие уже провожали взглядом Арину, направлявшуюся ко мне.

— Предлагаю выпить за прекрасную пару: моего будущего зятя и нашу прекрасную именинницу! Максим и Арина, горько!

Лика прикрыла глаза, и это было последним, что я увидел, прежде чем склониться к губам Арины.

Горько, блядь!

Вода текла непрерывным потоком, смывая все прибывающую кровь с пореза на руке. Угораздило же меня так себя выдать…

Пока будущие молодожены принимали поздравления, я торопливо покинула гостиную и сейчас стояла в ванной, проклиная себя, на чем свет стоит.

Какая же я глупая! Максу меня подарили на мальчишник. А Арина сломала ногу, поэтому свадьбу отложили. Но торжество планировалось значительно раньше января. Но почему Арина против брака? Только слепой не заметил бы как она любит Максима. И он её. А тут еще её беременность…

Сердце сковало ледяной коркой. Я прикрыла глаза и выдохнула. Не сейчас.

Открыла ящик в ванной и обнаружила аптечку. Бинго! Пришлось истратить сразу три пластыря, чтобы заклеить порезы.

Поправила макияж, стерев потеки туши со щек и вышла из ванной, ткнувшись взглядом в крепкую мужскую грудь.

Виталий Петрович не сводил с меня глаз. Тоном, так не вязавшимся с его грозным видом, он начал.

— Сейчас езжай домой, я объясню Арине, что тебе стало нехорошо и ты уехала. Но после, нам нужно будет поговорить. Так что будь добра, не исчезай.

Все что смогла, просто кивнуть и потянуться за пальто. Он помог мне одеться и на прощание снова заставил посмотреть на него.

— Лика, дай ему время.

На что время? Жениться? Родить детей? Уладить вопрос с наличием меня в качестве любовницы?

Не стала спорить, просто не было сил, поэтому молча развернулась и зашагала к лифту.

Красота природы умиротворяла. На улице ночь, но светло, будто днем. А все потому, что город утопает в пелене первого большого сказочного снега. Хлопья неспешно опускаются на запорошенный тротуар, кружат в воздухе, словно мир находится внутри стеклянного шара. Сказка наяву. Жаль, что у неё грустный конец.

Я шла, ощущая как колючие снежинки, опускаясь на кожу, таят, образуя крохотные капли. Ветра не было. Тишина и покой. И шаги за спиной.

Меня крепко ухватили за рукав и заставили ускориться. Обернуться я не успела, да этого и не потребовалось. Достаточно было запаха сигаретного дыма и перегара.

— Ну что, сука, допрыгалась?

Попыталась сделать голос ровнее.

— Черный убьёт тебя, если узнает.

— Похуй на Черного. Он не узнает, — неуверенный тон заставил невесело улыбнуться. Он сжал сильнее. Боль прострелила руку от запястья до локтя.

— Пойдешь со мной. Иначе прямо здесь порешу.

Страх заставил ноги прирасти к земле, когда Генка блеснул перед глазами сталью ножа, который явно не соответствовал размерам карманного.

Дрожь прокатилась по конечностям, отдаваясь ударами сердца, гнавшего адреналин по венам. Стиснула зубы, чтобы не выдать паники. Нельзя показывать ему эмоции, мало ли чем закончится эта ночь…

Он поволок меня в какую-то подворотню и завел в закоулок, скрытый от посторонних глаз гаражами. Мой мозг лихорадочно перебирал варианты, что сделать и как мне позвать на помощь.

Пальто, до этого сидевшее идеально, стало жать, хотелось поерзать, но я боялась сделать лишнее движение, чтобы не спровоцировать этого гребаного маньяка.

— Стой здесь.

Меня больно дернули за руку, из глаз брызнули слезы, а зубы клацнули от резкого движения назад.

Генка впечатал меня спиной в стену одного из гаражей и навис над моей напряженной фигурой. Смрад перегара ударил в ноздри.

— Ты сучка видимо хорошо ебешься, раз за тебя заплатили столько… — последнее слово он выделил.

Я не знала сколько, да если честно мне было плевать, лишь бы больше не повторялось то, что заставило меня пойти на этот шаг.