— Иду, — пробурчала. Наследник ему нужен! Невесту ему подбери! Дурак. Не просто дурак, а больной на голову дурак. Причём, в прямом смысле.

Забава подняла взгляд, с тревогой посмотрела на меня. Я вздохнула. Сейчас причитать начнёт: что с князюшкой, вылечи его! А что ей ответить? Пока у меня ответов на её вопросы нет.

— Забава, веди травницу, — велел Ратмир. — А мне пришли Славка, чтоб посидел рядом.

— Мож, попозжей? — спросила ключница жалобным голосом. Я видела, что она не хочет уходить, поэтому настойчиво потянула под локоть из светлицы:

— Сказано было — сейчас! Пошли.

Меня посетила светлая мысль. Под видом профосмотра надо проверить, не засел ли у кого в мозгу ещё один червь. А начну, пожалуй, с Забавы.

В коридоре я придержала ключницу за руку и сказала внушительно:

— Замри.

— Чо? — удивилась она, замерев. Я положила ладонь ей на лоб и сосредоточилась. Забава скосила глаза, со страхом уставившись на мою руку, прошептала: — Чо творишь-то?

— Исследую, — пробормотала. — Не мешай.

Обшарив волшебным рентгеном каждый сантиметр её мозга, вздохнула с облегчением: червяка нет. Слава богу. Осталось осмотреть ещё каких-то человек сто, и всё.

— Пошли, — буркнула, убрав руку. — Невесту будем выбирать.

— Так Ратмир сам выберет, — осторожно заметила Забава. — Ему ж жить.

— Нихрена он не выберет. А знаешь почему? Ему насрать. Вот заделает парочку маленьких ратмирят и больше не посмотрит на жену.

Я злилась, но больше всего злилась на то, что не смогла сдержать злость в себе. Незачем ключнице знать, что я чувствую к князю. Незачем ей быть свидетелем моей бессильной любви. Но Забава, семенившая рядом со мной по коридору, сказала тихонько:

— Вижу я, что люба ты ему.

— Кому это? — машинально возмутилась, а потом махнула рукой: — А, всё равно. Он на мне не женится. Я только для.

И фыркнула, не закончив фразу. А ключница со смешком добавила:

— А и он тебе, скажи, ведь правда?

— Какая разница! — рявкнула. — Я для него просто травница! О, стихами заговорила даже...

— Что-то не видала я, чтоб он к прежней травнице езживал в лес, — уж совсем откровенно рассмеялась Забава. Я обернулась, глянув ей в глаза удивлённо:

— Откуда ты знаешь?

— Чтоб я, да не знала, что Ратмир делает! Я же ключница, я всё знаю, что творится в этом тереме!

— Хм. Тебе все докладывают, что ли?

— Ага! Стой, куда? Вона дверка на женскую половину!

Мы по очереди протиснулись в низкую дверь и оказались в центре суматохи. Забава включилась в неё мигом, крикнула прислужнице:

— Чего стоишь? Подсоби сундук втащить! Зарка, беги на кухню, пущай несут девицам мёда да подкрепиться! — а потом мне: — Пошли, травница, поглядишь на княжну Милолику.

— Будем надеяться, что она мила ликом, — пробормотала я, проходя за Забавой в светлицу, отведённую одной из невест. Она ли, золотая рыбка, которую я уже видела?

Княжна Милолика из Славяновыска оказалась статной, высокой и действительно симпатичной. Когда мы вошли, она стояла у окна, обернулась и глянула сначала на Забаву, потом на меня. Взгляд у неё был острый и высокомерный. Словно не на людей смотрела, а на две какашки. Ну да мне это, как слону булавка в жопу. Если Милолика ждала, что я упаду на колени или стану ей ручку лобызать, то она ошиблась.

Я оглядела её свиту. Старушки-хлопотушки, девчонки-служанки, женщина непонятного возраста, но хорошо одетая. Она одна держится подобно княжне. Значит, родственница, может, какая тётка.

Забава слегка поклонилась Милолике и сказала ласково, но внушительно:

— Княжью травницу привела. Осмотреть надобно невесту.

— Пошто? — тут же вскинулась женщина. — Невеста наша здорова, сама погляди! Кушает хорошо, косонька длинная да блестящая, телом дородная, чего ещё тебе надобно?

Забава бросила на неё мимолётный взгляд, процедила сквозь вежливую улыбку:

— Светлый князь велел. Так что, — она кивнула на служанок, — вон подите! И ты тоже.

Женщина упёрла руки в боки:

— Нет уж, я туточки останусь!

Она махнула рукой девчонкам и старухам:

— Идите, идите вон!

Я отступила на шаг, чтобы пропустить вереницу служанок, и снова вернулась к княжне. Сказала ей тихо:

— Раздевайся.

Меня обдало холодом из серых глаз, но Милолика взялась за поясок своего платья, развязала узел. Раздевалась она медленно, будто показывала особый вид стриптиза, и мне стало слегка не по себе. Соберись, Диана! Ты врач, то есть, конечно, недоврач ещё, но всё равно! Перед тобой пациентка, а не стриптизёрша.

Платье упало на пол красивыми складками, за ним рубашка. Княжна осталась передо мной в чём мать родила. В моё время её бы обозвали толстой, но сложена она была неплохо. Не худышка, да, но и не жирная. Сильные длинные ноги, круглый животик с аккуратным пупком, красивая талия — не осиная, а скорее гитарная: вкупе с крутыми бёдрами и полной грудью. Милолика нервным движением перекинула тёмную косу со спины вперёд и затеребила её длинными ухоженными пальцами. Я подошла к ней вплотную:

— Стой смирно.

Объяснять, как Забаве, не хотелось. Я уже ненавидела эту красотку, которой завоевать сердце князя — что плюнуть. Ей-богу, скажу, что она вся гнилая внутри...

Потёрла ладошки друг о друга, чтобы согреть, и коснулась её живота. Сиськи мацать мне не в кайф, надо сзади подобраться. Оттуда тоже всё видно. Но в животе мой волшебный рентген показал сплошной хлорофилл. Всё зелёненькое. Как там было в детской песенке? Какое всё зелёное, какое всё красивое. Я обошла княжну полукругом, не отрывая руки от её тела. Со спины проверила сердце, лёгкие, желудок. Подержала ладони на голове, ища червя, но его там не было. Да и вообще.

Отвратительно!

Отвратительно здоровая девка.

Ни точечки, ни пятнышка, к которым можно было бы придраться. И что теперь? Она главная кандидатка, пока я не осмотрела остальных. Скривившись, я фыркнула:

— Одевайся.

— И что скажешь, травница? — с лёгкой тревогой в голосе спросила сопровождающая Милолику женщина. Я пожала плечами:

— Здорова.

Княжна так повела плечиком, что я сразу поняла посыл: дуры мы тут набитые, всё и так было понятно с самого начала. Женщина принялась натягивать на неё рубашку, а я сказала, чтобы задеть:

— Она у вас немая, что ли? Ни словечка не сказала.

Снова ледяной душ из серых глаз, и Милолика сказала глубоким мелодичным голосом:

— Не нема, а баить зазря не люблю.