– Привет, Настен, – осторожно звучит в трубке голос соседки. – Ты извини, что в такую рань, – я слышу, как она мнётся и буквально вслух подбирает слова.

– Привет, – отвечаю. – Ничего страшного. Я уже не сплю.

– Тогда, можно я зайду? – спрашивает Наташа.

– Я не дома. Ты говори, что случилось… – подгоняю ее и смотрю, как Макс уплетает завтрак.

Желудок урчит.

– Поняла, – вздыхает. – Все никак не спрошу, как у тебя с тем мужчиной, что оболтусу моему помогал?

– Да хорошо все… – не понимаю я, к чему она клонит. Наташа вообще не сплетница и за интересом к «мыльным» операм не замечена.

– Фух… – выпускает в динамик воздух. – Короче, Настеночка, ты меня прости на всякий случай сразу. Но я себе уже всю душу измотала: говорить тебе или нет. И вот решила сказать…

– Да что случилось? – уже начинаю нервничать я сама, косо поглядывая на Царицына.

Который, как чувствует, а может и слышит, что говорят о нем и больше не ест. Сидит, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.

– Твой этот мужчина женат, – выдаёт Наташа.

– Это я знаю, – немного расслабляясь, успокаиваю ее.

– Ооо, – осуждающе тянет соседка. – Как же ты так? Или это… Аааа! Ради ребёночка?

– Господи, остановись, Наташ! – прерываю ее поток больной логики. – Давай об этом потом поговорим. Я сейчас немного занята… – делаю паузу, чтобы попрощаться, но вместо этого задаю неожиданный вопрос. – А откуда ты знаешь?

– Так жену его сегодня к нам ночью в больницу доставили. В одиночной лежит. Я присмотрю, если что. Пусть не волнуется…

– Хорошо, пока, Наташа… – говорю я, с трудом ворочая языком.

Опускаю телефон от уха, как в замедленной съемке, и по реакции Макса понимаю, что только что услышала настоящую причину его ночной поездки.

– Асяяяя, – он стонет и бьется головой о сжатые кулаки. – Я бы сейчас рассказал. С духом собирался. Там вообще все не так, как ты подумала…

– Что с ней? – я дрожу всем телом и слышу свой голос, будто издалека.

– Автомобильная авария. Перелом ноги и сотрясение. Ничего серьёзного, – добавляет Макс поспешно. – Да и этого, скорее всего, нет. Это спектакль. Чтобы отложить развод.

– Как это? – моргаю и задаю тупые вопросы.

Дышать становится тяжело.

– По одному из условий брачного договора я имею право с ней развестись, если у нас нет детей. Обратное условие – мы не имеем права развестись, если из нас на момент принятия решения кто-то болен с потерей дееспособности.

– О Боже… – я утыкаюсь лицом в ладони и, как китайский болванчик, упруго качаю головой. – Какой ужас. Как стыдно.

– Асенька…

Макс слетает со своего места и падает передо мной на колени, отворачивая стул от стола.

– Все там нормально будет. Я обещаю, – он хаотично покрывает поцелуями мои колени. – Посмотри на меня, я клянусь тебе. Мы давно чужие люди…

– Просто так, Максим, – я открываю лицо и смотрю в его покрасневшие глаза. – Просто так женщины в аварии не попадают, когда их муж спит с другой. Это все мы. Понимаешь?

– Ну что за чушь, – он тянет на себя мои руки. – Ты, Аська. Ты должна была стать моей женой. Мы просто исправляем…

– Я скажу тебе, – сглатываю ком в горле. – Если будет ребёнок. И отвези меня, пожалуйста, домой. А сам… едь к жене.

Макс

Ледяной, сырой ветер треплет полы пальто.

Я поднимаю воротник и вжимаю голову в плечи. Руки прячу в рукава и в карманы. Ноги уже околели.

Смотрю на часы. Ну и где же ты, мать твою, Наташа?

Дёргаюсь всем телом на каждое движение двери запасного выхода больницы. Попросту говоря – выхода в курилку.

Щелчок зажигалки, потрескивание бумаги и глубокий вдох… Мне кажется, что я делаю его вместе с двумя молодыми парнями в белых халатах. Поверх которых небрежно накинуты куртки.

На самом деле, я готов стоять здесь и мерзнуть бесконечно, лишь бы получить подтверждение того, что Нелли врет. Это поможет ускорить развод.

Только после этого я буду иметь моральное право приблизиться к Асе.

Неделя тишины и полного игнора…

Да я уже почти умер, но держусь. Никакого алкоголя, никаких резких движений в сторону бывшей жены и ее родителей.

Только тонны работы и ежедневные встречи с Андреем. Надо отдать ему должное – работает на совесть.

– Максимилиан, – слышу своё имя и поднимаю голову.

Задумался.

На порожке возле выхода стоит подруга Аси. Капюшон надвинут на голову, видимо, чтобы сильно не узнавали коллеги.

Подлетаю.

– Здравствуйте…

– Блютус включите, – шепчет. – Я со всеми этими вашими почтами и мессенджерами не умею. Да и не будем следов оставлять. Если завотделением узнает, откуда ноги растут, уволит к черту.

– Спасибо, – говорю ей искренне. – Мы с вами теперь дважды подельники, – усмехаюсь.

Наташа напрягается и отступает на шаг.

– Именно поэтому, я вам и помогаю, – качает головой и презрительно сужает глаза.

– Как Ася? – ломается от вопроса мой голос.

– Спросите у неё сами, – отвечает едко.

– Не берет трубку…

– Значит, не хочет, чтобы вы знали, как ее дела, – мстительно заключает женщина. – Все? Получили?

Я провожу пальцем по экрану телефона, листая фотографии.

Да, это то, что нужно. Крупные планы.

Нелли с сигаретой. Нелли ест пиццу на лестничном пролёте. Нелли свободно стоит на обеих ногах и слушает музыку в наушниках.

– Спасибо вам, – пожимаю локоть Натальи через пуховик. – Это и ради Аси тоже.

– Ах, идите, – она отмахивается рукой и кого-то увидев, скрывается за дверью.

Сжимаю телефон в кулаке, как драгоценность, и на всякий случай сразу пересылаю фото Андрею.

Он тут же перезванивает.

– Алло… – отвечаю.

– Ну это просто супер! – он довольно повышает голос.

– Этого будет достаточно, чтобы назначить дополнительное слушание? – переспрашиваю с надеждой.

– Макс, ну ты что? – удивлённо тянет Андрей. – Если мы с тобой эти картинки в суде покажем, то на завотделением тут же дело заведут. Он сдаст тех, кто его об этом очень убедительно попросил. И поверь мне, выставит ещё это все дело шантажом. Ему то нечего терять.

– Получается, все зря? – сердце срывается и начинает до тошноты колотиться в желудке.