– Что здесь происходит? – рявкает Илья Фёдорович.

Он большой и громкий мужчина. Бывший чемпион по плаванию, а теперь отвечает за культуру и спорт в нашем институте.

– Разошлись, я сказал, – рявкает повторно.

К студентам начинает возвращаться массовая адекватность. Они замечают ректора и начинают мышами рассасываться по углам.

Мы проходим в аудиторию глубже.

– Вы, – Илья Фёдорович кивает Антону, – быстро в медпункт, а потом в кабинет к ректору.

– Что там у вас, Козловский, – вставляет свои пять копеек Валид Аристархович и протягивает руку к Виктору.

На лице этого гада расцветает подлая улыбка.

– Мы как раз тут Анастасией Ивановной любуемся, – говорит елейно. – Скучаем. Вот, – я вижу в руках студента свой телефон и чувствую, как мне становится плохо. – Она у нас зачетная телочка.

Валид Аристархович шокировано смотрит на экран моего телефона, на котором горят фото, которые прислал мне Макс.

– Сука! – резко разворачивается от двери Антон и сносит Виктора к доске.

Жестко лупит его кулаками по лицу.

Девочки визжат.

Я теряю ориентацию в пространстве. Какой ужас! Как же стыдно… А главное – у кого ещё они теперь есть?

Илья Фёдорович скручивает Антона и оттаскивает от Виктора.

– Совсем озверели уже! – орет. – Валид Аристархович, второго забирайте! А остальные, – обводит глазами аудиторию. – Сидят и ждут решения. Только попробуйте выйти из аудитории.

Я стекаю на ближайший стул и закрываю глаза руками. Что теперь будет?

Макс

Угрожать на злом кураже – это просто, а вот врезать по родному отцу реальным «оружием», последствий которого не может предсказать даже Андрей, оказывается не так просто.

Допускал ли я, что отец пойдёт на принцип и «оглохнет» к разумным доводам, желая указать мне место?

Допускал.

Но очень надеялся на его адекватность, которая куда-то делась. Просто испарилась. Более того…

Мне поставлен ультиматум, что если я попытаюсь вывести из компании свои деньги, то я могу смело менять фамилию и стирать в паспорте графу «родители».

Мать умоляет не рубить с плеча и дать Нелли шанс. От этого всем будет только лучше.

А мне? Мне будет? Что за бред вообще!

Что такого наобещал старикам этот урод Айзенковский, что они растеряли весь коммерческий нюх?

Бить нужно по центральной фигуре. Искать компромат. И я уже сломал голову…

«Сын!» – Вдруг озаряет меня. – «Как я мог забыть об этом придурке, который приставал к Асе?»

Конечно, это может быть враньём зарвавшегося молокососа, но а если нет? Тогда у меня может появится нехилый рычаг давления, учитывая послужной список паренька.

Я морщусь от звонка телефона, потому что не хочу отпускать важные мысли.

– Алло, – увидев на экране номер ректора института, все-таки отвечаю. Ведь это может быть и по Асину душу звонок.

– Добрый день, Максим Дамирович, – слышу в трубке вежливое заискивание и напрягаюсь. – У нас сегодня произошло ЧП, пострадал ваш протеже.

Я тру пальцами переносицу. Так, протеже – это сын Натальи. Игнорировать нельзя.

– Вкратце, – прошу, – опишите ситуацию.

– Вызывающее поведение одной из преподавательниц повлекло за собой серьезную драку. Второй студент – сын тоже очень влиятельного человека. Лучше замять инцидент без привлечения полиции.

– Я выезжаю! – рявкаю в трубку и сбрасываю вызов.

Почему-то чувствую задницей, что именно любезная Настасья Ивановна является причиной раздора. И если там сейчас реально есть за что прижучить отпрыска Айзенковского, и если это он, то…. уххх. Я его подвешу за причинное место к потолку и буду раскачивать до тех пор, пока он мне не выдаст отца с потрохами.

Долетаю до института практически без пробок.

Поднимаюсь на административный этаж главного корпуса института и понимаю, что не ошибся.

В приемной на кожаном диванчике Асю отпаивает водой секретарь.

По частому треску зубов о край стакана делаю вывод, что говорить с Гордеевой сейчас смысла нет.

– Все нормально? – киваю секретарше.

– Ой, ужас, – округляет она глаза. – Валид Аристархович ждёт вас.

Чувствуя, как забрало потихоньку падает, врываюсь в кабинет ректора без стука.

Обвожу глазами участников представления и киваю сыну Натальи.

– Ты, рассказывай.

– Максим Дамирович, – подлетает с кресла ректор. – Студенты сейчас выйдут, и мы с вами переговорим с глазу на глаз…

– Я сказал, он говорит, – рычу, стреляя глазами в своего протеже, и усмехаюсь. – Потому что, судя по красочности их лиц, дело с привлечением полиции действительно будет громким.

Ректор бледнеет, покрываясь испариной.

И чем больше Антон рассказывает историю, тем больше сжимаются мои кулаки в желании превратить лицо Айзенковского выродка в кровавое месиво. Чтобы жрал месяц детское питание через трубочку.

– Мы с вами сможем «замять» ситуацию в только в том случае, – дослушав рассказ, перевожу на ректора тяжёлый, ничего хорошего не обещающий взгляд. – Если мы с Виктором договоримся прямо сейчас.

– Его отец скоро приедет, – начинает нервно суетиться Валид Аристархович. – Думаю, что у вас все получится…

– Нет. Оставьте нас с Виктором наедине, – прошу давяще. – А ты, – смотрю парню прямо в глаза. – Папашу отправляй назад. От греха. Говори, что все хорошо.

Я молча жду, когда мои требования будут выполнены. И как только дверь кабинета закрывается, оставляя нас с Козловским одних, встаю и подхожу к нему вплотную.

– Очень жалею, – говорю ему на ухо вкрадчиво, – что не могу тебя закопать физически. А вот морально очень постараюсь. Ты будешь ночевать у следаков. Я найду максимально фанатичных и отбитых. Пойдёшь по целому букету статей от нанесения ущерба чести и достоинству до тяжких телесных.

– Что ты хочешь от меня, – он хмыкает. – Не денег же?

– Конечно, нет, – выдыхаю я сквозь зубы желание приложить его носом об стол. – Мне нужны финансовые схемы твоего отца… – обхожу стол переговоров и сажусь напротив парня. – Давай без лирики. Выбора все равно нет.

– Да мне не жалко, – совершенно неожиданно для меня хмыкает парень. И ставит локти на стол.

– Объяснись – веду бровью.

– Ты же уже понял, что не от жены папаня меня родил.

– Догадался, – киваю, – и что?

– Он случайно был на благотворительном вечере, где я награду за олимпиаду по информатике получал. Как-то разглядел, что можно меня использовать и воспылал чувствами. Я сначала обрадовался. Отец же. Хотел ему понравиться, почти месяц не спал и написал очень крутое программное для отелей. Он в этом ничерта не понимает, но отнёс сразу знающим людям, и те так писались от счастья, что кипятком чуть ноги себе не сожгли. Теперь под подставной фирмой, чтобы его никто не узнал, он продаёт ее отелям и собирает всю коммерческую информацию. От поставщиков до гостей. А я с носом, понимаешь? Я папочкин прихлебатель, которого он засунул в дыру и отборно снабжает бабками, чтобы я поглубже увяз.