Дон считал, что двое этих ребят знают какие-то секреты, которые помогут мне с этой серьезной технической проблемой.

Через два дня в моем кабинете сидели Дарен и Трей, а я стоял у белой доски. Оба моих коллеги были сосредоточены и готовы слушать. Дарен показывал это, ерзая и раскачиваясь туда-сюда на икеевском стуле, который я держал для гостей. Трей сидел прямо и неподвижно на еще одном офисном стуле, который я прикатил из коридора. Должно быть, эта сцена напоминала сессии у доски с мелом, которые Винс Ломбарди устраивал для своих футболистов, только нас было трое, а вместо уверенности, которую излучал известный тренер, я испытывал замешательство. Я начал с того, что описал проблему с курсором настолько хорошо, насколько мог, исписав всю доску графиками и схемами. Я рассказал все, что знал о том, как разместить курсор в веб-контенте и как двигать его с места на место. Затем я подробно описал, как пытался использовать HTML как формат данных для текстового редактора. Я составил список всех проблем, с которыми не смог справиться, всех неожиданных появлений моих гейзенбагов. Я выложил все и совершенно ясно дал понять, что зашел в тупик, и не знаю, что дальше делать.

Дарен и Трей задавали вопросы, и примерно через полчаса они поняли суть моей проблемы с точкой ввода: я проводил слишком много времени, размышляя о данных, и недостаточно думал о визуальном отображении. Я был так занят, пытаясь расшифровать HTML, что не уделил должного внимания тому, чтобы написать код, который гарантировал бы те результаты, которых я пытался добиться.

Когда я описывал свои попытки передвинуть курсор в одном из конкретных случаев — в ответ на нажатие правой клавиши мыши, Дарен и Трей отметили, что у меня не было ни единого кусочка кода, отвечающего за то, чтобы вся операция в целом выполнялась корректно с точки зрения пользователя. Конечно, у меня был код для распознавания нажатий на клавиши, и код, чтобы отслеживать текущее положение курсора, и код, чтобы извлекать информацию о структуре HTML вокруг точки ввода, и код, чтобы ориентироваться в угловых скобках. Также у меня был слабо скоординированный метод использования этих компонентов кода для того, чтобы обеспечить движение точки ввода. Коллеги сказали мне, что этого недостаточно. Мне был нужен надежный кусок программного обеспечения, где говорилось бы: «Передвинуть курсор на одну позицию вправо от того места, где он сейчас находится», такой, который справился бы и со сложностью данных в HTML, и с конечным результатом, который видит пользователь.

По словам Дарена и Трея, упустив этот момент, я был как тот растерянный сотрудник кондитерской, использующий отрывной блокнот для того, чтобы записывать заказы на торты на разрозненных желтых листках, надеясь, что позднее сможет свериться с этими записями и испечь отличные торты. Они сказали, что моя стопка разрозненных листков была слишком плохо структурированной и организованной, чтобы курсор всегда отображался верно.

Коллеги предложили мне создать тщательно продуманный и разработанный программный эквивалент формы заказа праздничного торта, предусмотрев в нем место для каждой частицы информации. Мне нужно было добиться правильного поведения точки ввода. Они сосредоточили внимание на дефектах в моем коде, таких, как случаи, когда курсор время от времени исчезает. Дарен и Трей сказали, что такого никогда не должно происходить, ведь пекарь никогда не должен упаковывать в коробку торт, не зная, кто его заказал. В моем коде нужно было задать в явном виде этапы, гарантирующие, что точка ввода всегда будет оставаться видимой, независимо от сложности HTML, точно так же, как клерк в кондитерской должен точно записывать контактную информацию, когда клиент делает заказ.

Когда пришло время поговорить о решении проблемы, коллеги посоветовали мне вычистить код. За многие месяцы борьбы я расставил функции для частных случаев поведения курсора по всему проекту. Дарен и Трей сказали, что это ошибка, но их рекомендация собрать код обратно в один С++ класс, который они предложили назвать VisiblePosition, выглядела как чрезмерная педантичность. Зато в ней содержалось важное техническое «озарение»: когда поведение программного обеспечения становится необъяснимым, добавьте ему организованности. Мой код точки ввода должен быть как пекарь, изучающий правильно заполненную форму заказа, чтобы найти те самые слова, которые нужно написать на торте.

После этого совещания я сделал именно то, что советовали коллеги. Я собрал свой код и уделил большее внимание визуальному результату манипуляций с HTML, которых я уже наделал с избытком. Хотя проблемы с точкой ввода от этого не исчезли, как по мановению волшебной палочки, я начал двигаться к тому, чтобы уничтожить свои гейзенбаги.

Почему Дарен и Трей увидели это решение, а я нет? Не стоит забывать, что я все время создавал классы С++. Это то, что обычно делают программисты. Вместе с тем мне приходилось заниматься другими техническими проблемами в других частях проекта, которые в этом рассказе я пропустил, чтобы он не получился слишком длинным. Да, когда я, в конце концов, попросил помощи у Дарена и Трея, я мог ясно объяснить все проблемы. Они соединили мои объяснения со своим свежим взглядом, благодаря отличным навыкам системных архитекторов быстро увидели ускользавшее от меня решение и смогли подкрепить его общим принципом, который обосновывал их предложения.

Хотя я и зашел в тупик, а они были замечательными профессионалами, для нашей встречи важными оказались и мои состояние ума и настрой. Если бы я обратился за помощью раньше, я мог бы занять оборонительную позицию при подобном техническом разборе моих достижений коллегами. Я горжусь своим мастерством и умением решать серьезные проблемы, и, хотя считаю себя человеком, готовым к сотрудничеству, это не всегда так заметно, как могло бы быть. Если бы я не увяз так отчаянно, возможно, я не стал бы прислушиваться к советам Дарена и Трея с такой готовностью. Да и едва ли я стал бы просить мне помочь, разве что попробовал бы намекнуть каким-нибудь странным способом.

В самом деле, как все обернулось бы, будь я настроен совсем по-другому? Если бы я нарисовал меньше графиков и схем, вещал бы монотонным голосом, и коллеги начали бы отвлекаться от моего рассказа? Что, если бы я каким-то образом продемонстрировал нежелание выслушивать отзывы о своей работе — например, стоял бы, скрестив руки, когда не был занят рисованием? Что, если Дарен и Трей возились со мной только потому, что им велел Дон, который был начальником для нас троих? Что, если бы я затаил злобу на Дарена из-за того, что он увел