*

«Ты никогда не спрашивал, как я потерял крыло. Очень деликатно с твоей стороны, но спросить стоило. Возможно, я бы ответил правду. Я отрубил его сам, когда вывалился из Трещины. За несколько секунд перехода я разгадал, почему гелы не выживают на Паоле. И что вся защита, которую я на себя наивно навертел — ерунда на постном масле. Знаешь, Берт, это очень страшно, когда кровь внутри становится огнём. Я не жалуюсь, напротив. Повезло, сообразил, сумел сделать. Рубить себе крыло даже очень острым предметом — удовольствие ниже среднего, да и неудобно до ёжиков, но я извернулся. И не столько хотел жить, сколько хотел донести до дома новое знание. Ладно, жить тоже хотел. Я ведь ангел, пыльная шкура. Знаю расценки.

К сожалению, далеко от Трещины я не смог отойти, побоялся, что потеряю сознание от боли и кровопотери. Побоялся, что слишком остыну, не хватит энергии на обратный путь. Зря боялся, для разгона и одного пера хватило бы, но откуда узнать? Но даже этих жалких минут и метров хватило, чтобы понять: на Паоле есть живые люди, которые убрали останки погибших йорнов и гелов. Я изо всех сил старался внушить тебе эту мысль. Надеюсь, ты был готов».

*

— А почему мы прячемся? — снова зашептала Айрин. Она по-прежнему была позади, дышала в затылок и чуточку в ухо.

— Потому, что он может быть опасным, — терпеливо пояснил Берт, немного сердясь на подругу, не понимающую очевидного.

— Ну ладно.

И на плечо Берта легла металлическая, холодная даже через рубашку тяжесть.

— Ты что…

— Мне он тоже не нравится. С психами церемониться не стоит. Не дёргайся, Берти, сейчас я его…

— Прекрати!.. — зашипел Берт, перехватывая ствол плазменного самострела, о существовании которого регулярно забывал.

— Не поймёшь тебя, — проворчала Айрин, но оружие убрала.

Рыцарь встрепенулся, остановил коня и заоглядывался с утроенным усердием. У него точно чуткий слух. Но он не определил источник шума. Или напротив, убедился, что шумят на том берегу, куда и откуда не добраться. Ещё через пару десятков секунд он тронул поводья и двинулся дальше.

— С этой твоей хреновиной, — сказала Айрин уже в голос, — мы можем ходить здесь, где захотим, и шуметь так громко, как в башку стрельнет. Ну, почти. Во всяком случае, дюжину полуголодных бандитов я бы из неё точно положила рядочком.

— Не можем, Айрин. Видишь ли, как только мы покажем, на что хреновина способна, нам придётся прятаться от всех. Всех-то не перестреляешь… И спать надо, и есть, и в кустики, прости за детали. И пока ты всё это — стрелять ни в чью башку не сможешь, а вот тебе из твоей же хреновины — запросто. Так что это на самый крайний случай.

Айрин скептически выгнула губу подковкой, но промолчала. Чудо, не иначе.

*

«Поделился, а как же. Язык бы себе откусил сейчас. Но тогда я не знал, сдохну или нет, а эта идея была навязчивой… Читал я как-то одну книгу. В ветке, конечно, у нас от таких давно избавились. Про гениального мастера, который всё хотел донести своему царю, что ружья нельзя чистить кирпичом… ладно, долго рассказывать. Я думал — просто жестокая сатира, а оказалось, что всё правда и под Луной ничего нового нет. Габриэль, конечно, хорошо держал себя в руках, но я ангел, понимаешь, Берт? Меня трудно обмануть, а Габи не успел спрятать глаза. Знал он о крыльях, и давно знал. Я ни разу не задумался до того — ну что стоило отправить на Паолу пару солярных батарей вместо обычных полислойных осмиевых элементов? Солнце-то там есть, можно же зарядить, если что? Оказывается, пытались и солярные, но они плавились, не достигая цели. Тоже ведь на фотоволокне. А если уменьшить площадь до приемлемой, то толку нет. Я потом нашёл засекреченный отчёт.

Но повторюсь, я и без отчёта всё понял сразу, по выражению лживой морды Габи. Поэтому о второй своей догадке промолчал».

*

— Ты заметил, он теперь мигает ярче, — рассеянно сказала Айрин, подсовывая приятелю под нос Стёпочкин прибор.

Берт не мог сказать точно, но поверил на слово. Состояние душевного раздрая, в котором он пребывал уже давно, сперва почти никак от этой новости не изменилось. Другое дело — письмо от Пети, о котором он думал, не переставая. Айрин деликатно не задавала вопросов, хотя Берт едва ли так хорошо прятал волнение.

— И что? — спросил он.

— Мы приближаемся, Берти. Наверное, уже недолго.

Берт не сразу понял смысл её слов. Потом торопливо развернул на ходу самодельную карту. Карта — грубая, рыхлая бумага кустарного производства, расчерченная Стасом и Джеком — уже изрядно протёрлась на сгибах, хотя выдали им новенькую копию. Составлять карту начал ещё покойный Джозайя, потом она постепенно разрасталась стараниями разведчиков. Берт не без гордости подумал, что тоже оставил на ней след. Из него был неважный картограф, тем более что некомплектная астролябия, на которую возлагалось немало надежд, осталась в приречных камышах и в трёх днях пути. Но кое-что и Берт мог сделать.

Вот посёлок — островок на редколесье. Трещина — красная точка на карте — севернее, точнее, северо-западнее. За посёлком лес сгущался, взбираясь на невысокую горную гряду, отлично видную из посёлка. Берт любил на неё смотреть. Длинным языком, ограниченным рекой, лес обходит общину с запада. Река щедро снабжает поселенцев грунтовыми водами (за частоколом целых два колодца) и многочисленными родниками. Довольно большой ручей, в котором Айрин лечила его от ожогов, стекает с горы и вьётся верёвочкой по кромке леса, мимо кладбища, а южнее посёлка идёт на сближение с рекой. Летом в ручье плюхается ребятня, Сэм даже хотел устроить запруду, но что-то не получилось, отложили до лучших времён.

Берт тряхнул головой. Некогда скучать по друзьям и вспоминать неважные сейчас детали.

Индикатор тёмной материи, или что он там улавливал, сразу повёл их с Айрин на юго-восток, через лес к реке. После встречи с рыцарем они какое-то время шли по левому берегу, но скоро он превратился в нечто непроходимое: вязко-болотистое, заваленное буреломом. Пришлось переправиться на бревне, благо сумка у Берта гельская, непромокаемая, а река медленная. Тем не менее, течением их немного отбросило назад. Но это как раз оказалось на руку — индикатор неожиданно развернул их в обратную сторону. По сухому и высокому правому берегу быстро наверстали. Идти, правда, было тревожно: лес начинался метрах в семистах от воды, а тут почти негде спрятаться, если что. И конный