– Яра…

– Я понимаю, – различив жалость в его голосе, я торопливо изображаю улыбку, но удержать её дольше пары секунд не выходит. – Ведь ты собирался. Давно откладывал.

Илья подходит почти вплотную, берёт мои ладони в свои, согревает озябшие пальцы дыханием. Я завороженно слежу, как он подносит мои руки к своим губам.

– Я откладывал и не хотел ехать из-за тебя, – прямо отвечает Илья, глядя мне в глаза. Мой взгляд блуждает по его лицу, я растерянно ищу своего весёлого друга, но что-то в нём изменилось.

Он наклоняется чуть ближе, берёт мою косу и перекидывает её вперёд через плечо. Касается прядей, ведёт вниз по всей длине, его пальцы замирают, натыкаясь на ленту. Вспоминаю, как была оскорблена, когда Исай попросил потрогать мои волосы, затем позволила колдуну, напуганная мыслью, что он убьёт меня. А теперь с замешательством смотрю в глаза Ильи. Он прекрасно осознаёт, что означают подобные прикосновения, но я его не останавливаю, и, кажется, это удивляет меня саму даже больше, чем его. Дыхание сбивается, но уже по какой-то другой причине, вдоль позвоночника проходит дрожь, внутри рождается трепет. Открываю рот, чтобы спросить, почему он…

– Я хотел попросить тебя о трёх вещах, – говорит Илья, сбивая меня с мысли.

– О чём? – услышанное напоминает мне о сделке с колдуном, но в отличие от той ситуации, я знаю, что Илья не станет просить о чём-то ужасном.

– Не ходи больше в Зимний лес, не подвергай себя опасности.

Я закусываю щёку, не решаясь признаться, что таково второе условие колдуна. Но вряд ли он собирается меня убить: у него была прекрасная возможность сделать это, но он меня отпустил.

– Второе: не принимай предложений о браке, пока я не вернусь, – тихо просит Илья, продолжая теребить ленту пальцами. – Не верь этому Исаю, что-то с ним не так.

Я киваю: и так не собиралась принимать подобных решений, да и сомневаюсь, что кто-то предложит.

– И что ещё? – спрашиваю я, когда Илья задумчиво замолкает.

– О третьем я попрошу как-нибудь потом, – он отпускает мои волосы и отходит на пару шагов, а я проглатываю вздох разочарования, хотя даже не знаю, что он хотел сказать.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра днём, – Илья выдавливает скупую улыбку, я пытаюсь ответить тем же. – Расскажи мне про колдуна, пока Алёна не нашла тебя и не выволокла отсюда за шиворот.

Его улыбка становится шире, открывая белоснежные зубы, он берёт один из пирожков, принимая мои извинения. Хмыкает, слыша мой протяжный вздох облегчения. Я рассказываю Илье об увиденном в лесу, а он слушает внимательно, изредка забывая о еде. Тень беспокойства покидает его лицо, пока я в красках описываю хруст снега под ногами, блеск замороженных красных ягод на голых ветвях и морозную дымку на рассвете.

Иногда Илья недоверчиво вскидывает брови, и я порывисто обещаю, что через год, после его возвращения, мы сходим туда вдвоём и я покажу, что не вру. И нет слов, чтобы описать тот холодный, но чистый пейзаж с солнцем, которое светит белым светом в золотом ореоле.

Мой рассказ затягивается на полчаса, и мне почти удаётся забыть о гудящей глубоко внутри тревоге из-за того, что ни одна из улыбок Ильи его глаз так и не касается.

Я недоверчиво отступаю. Из горла вырывается нервный смешок от мысли, что Илья мне солгал. Меня будто ударили сказанными словами прямо по лицу, хотя боль я ощущаю в груди.

– Прости, Яра. Брат решил, что лучше не говорить тебе. Он уехал за час до рассвета, – Олег с жалостью смотрит на меня, опираясь на длинный бердыш.

Я до боли стискиваю зубы и сильнее сжимаю в кармане кафтана ленту для волос. Не знаю, о чём я думала, когда с утра вытащила из косы вплетённое Алёной украшение. Потом я выбежала из комнаты, решив подарить её другу на память. Узнай няня о моей идее, ругала бы на чём свет стоит, ибо такие вещи дарят женихам. Но мне хотелось, чтобы у Ильи осталось что-то моё.

Я проснулась сегодня немного позже обычного. Через час после рассвета. Не торопилась, думая, что у меня есть время увидеться с другом. Однако он решил уехать раньше, отказываясь затягивать наше прощание. Прикусываю щёку изнутри, сдерживая слёзы обиды. Я кинулась из дома во двор с такой скоростью, что запачкала каплями грязи подол кафтана, а Илья уехал, не предупредив.

– Ты же знаешь его, княжна. Он гордый, но тебе сопротивляться не может. Больно было бы ему уезжать, увидев твои слёзы, – виноватым голосом оправдывает Олег младшего брата.

Холодный ветер обжигает влажную щёку, и я торопливо стираю слезу, которую мне не удалось сдержать. Хмурю брови, притворяясь, что ничего не было. Надо что-то ответить Олегу, но не могу выдавить и слова. Огибаю его и бегу к главным воротам. Никто меня не останавливает, и я тяну за огромное металлическое кольцо, распахиваю их. Выбегаю на дорогу и оглядываюсь по сторонам, словно надеюсь, что Илья не успел уехать далеко. А когда никого не нахожу, возвращаюсь обратно и бросаюсь через весь двор к конюшне. Врываюсь туда, хватаясь за призрачную надежду, что Илья глупо пошутил. Лошади испуганно ржут, когда деревянная дверь громко стукает о стену, а юноша лет четырнадцати подскакивает на месте. С недовольством рассматриваю его с ног до головы, замечая, что он держит вилы, которыми обычно работал Илья.

– Ты кто? – резко спрашиваю я.

– Я-я Вадим. С-старший сын Инны, к-к-которая няня княжны Миры, – мальчик заикается и, обнимая вилы, пятится от меня на пару шагов.

– Что ты здесь делаешь?

– Работаю. М-меня взяли на конюшню помощником, ведь Илья уехал.

Я в очередной раз до боли стискиваю ленту в кулаке, мальчишка с опаской смотрит на мои тёмные распущенные волосы. Он побаивается меня, и от этого во рту появляется горький привкус. Во взгляде Ильи не было страха, он никогда не пытался убраться подальше с моего пути из-за дурацких слухов о «декабрьской колдунье». Воспоминания об этом делают моё чувство потери ещё тяжелее.

Я торопливо прохожу вглубь, а Вадим отшатывается, давая дорогу. Вытаскиваю спрятанный лук и колчан со стрелами, не могу сдержать гримасы, заметив, что свой лук Илья забрал. Не сказав Вадиму более ни слова, так же стремительно выхожу из конюшни и захлопываю за собой дверь.

– Проклятье… – растерянно выдыхаю я, замирая посередине утоптанного внутреннего двора.

Я растеряна. Ничего вроде не изменилось, звуки проснувшегося княжеского двора всё те же, осенние запахи не отличаются от вчерашних, а солнце привычно светит на востоке, медленно поднимаясь над домами и деревьями. Но почему я ощущаю себя так, будто запуталась в сезонах? Будто каждый звук непривычен, а лица проходящих мимо – незнакомы? Я озираюсь по сторонам, не понимая, почему дом кажется чужим. Горло сдавливает, я с трудом проглатываю вязкую слюну.

Мне некуда идти кроме своей комнаты. Больше не осталось места, где я могла бы почувствовать покой и безмятежность. С Ильёй мне было спокойно везде. Будь это конюшня, лес или оживлённая улица.