– Мы не должны этого делать, – прошептала она, оторвавшись от его губ, наконец положила голову ему на грудь, позволяя обнять себя и согреваясь в его объятиях.

– Ты моя жена, – пробормотал он, целуя ее в макушку, в мягкие волосы. – Мы можем делать все, что захотим.

Саффрон хотела сдаться, поверить ему, но не решалась.

– Я не могу. Мы не можем. – Она покачала головой, снова уперлась ему в грудь, силясь установить между ними дистанцию, чтобы поднять голову и смотреть ему в лицо. – Нам нужно поговорить. Серьезно поговорить. Не орать друг на друга и ничего не придумывать. Мне нужно выговориться, а ты должен меня выслушать. Мы не можем все время прятать голову в песок. Только не сейчас, Блейк.

Блейк взял Саффрон за руку и повел к дивану, сел и ждал, когда она тоже сядет. Он чувствовал себя так, словно прокатился на американских горках. Тело было истерзано, в голове все перепуталось. Прошедшие несколько дней выдались нелегкими, высосали из него все соки. А теперь ему предстояло копнуть глубже и выпустить наружу все чувства, которые он закапывал большую часть своей взрослой жизни.

– Давай поговорим.

Она робко улыбнулась под его взглядом. И он отодвинулся. Отвел глаза, надеясь, что это позволит ей почувствовать себя свободнее. С того времени, как притащил ее из аэропорта, он только и говорил то, что думает, издевался, срывал на ней зло. А ведь это так не похоже на него, не таким человеком он хотел бы быть. Так вел себя его отец, холодный, бесчувственный и расчетливый, демонстрировавший эти свои качества неоднократно.

Именно поэтому Блейк не хотел оказаться таким же в роли отца и мужа. Он отбросил свои мысли и сосредоточился на Саффрон. Хотел он быть отцом или нет, теперь уже не важно, все равно он им станет. И то, что она говорила, било в десятку. Он действительно прятался за прошлое, оправдывая им свои неудачи. Пришло время покончить с этим. Если он хочет сделать шаг вперед и стать отцом, не потерять женщину, которая наконец заставила его снова чувствовать, нужно быть мужчиной.

– Я никогда не лгала тебе, Блейк, и мы не продвинемся вперед до тех пор, пока ты мне не поверишь.

Он кивнул:

– Если бы я не начал верить, этого разговора бы не состоялось. – Блейк хотел свалить вину на нее, но она не заслужила этого.

Он наблюдал, как она разглядывает свои руки. На пальце должно быть кольцо, кольцо, которое бы показывало всем другим мужчинам в мире, что она занята. Их отношения поначалу были ненастоящими, но он лишь обманывал себя, что не хочет, чтобы она принадлежала ему, а всем мужчинам стало ясно, что она недоступна. И вдруг то, что у нее нет кольца, разозлило его.

– Я боюсь становиться матерью, держать на руках этого ребенка, когда он родится, и пытаться решить, что с этим делать, однако впервые, насколько помню, у меня появилось огромное желание заниматься чем-то помимо балета. – Она вздохнула. – И это так же пугает, как и извиняет меня.

Блейк взял ее руку и сжал, заметив слезинки, катящиеся по ее щеке. Если она хотела показать, какой он идиот, то вполне преуспела. Ему никогда еще не было так стыдно за собственное поведение.

– Прости, – сказал он, прочищая горло и желая загладить вину, осознав, что это последний шанс после всего, что он ей наговорил. – Прости меня, Саффрон. Если бы я мог забрать половину того, что сказал тебе, забрал бы.

Она кивнула. Закрыла глаза и судорожно вздохнула.

– Я так хочу танцевать, но и этого ребенка тоже хочу, Блейк. Не могу объяснить, это сильнее меня. Настоящий инстинкт.

Блейк смахнул с ее глаз слезы, нежно прикасаясь к коже пальцами, и понял, как трудно ей было открыться ему, честно рассказать обо всем. По ней видно, насколько сильно она обижена на него.

– Я оказался идиотом. Нелегко найти силы и поверить тебе, тем не менее ты не заслужила, чтобы я так с тобой поступал. Ты заслуживаешь извинений.

– Ты прав, но мне нужно было поговорить с тобой, а не убегать. Я правда выглядела виноватой, и ты просто поддался обманчивому впечатлению. И вовсе не ты первый наговорил того, о чем пожалел.

– А знаешь, я до сих пор не понимаю, почему ты решила убежать. Хотя не собираюсь снова обсуждать все это. Но ты должна объяснить. Я хочу понимать тебя, Саффрон. Так почему ты убежала?

Ее глаза заполнили новые слезы, когда он взглянул в них. Но на этот раз он не стал их вытирать и не пытался ее успокаивать. Теперь ему нужно слушать, и она готова все рассказать.

– Я испугалась, что ты не захочешь ребенка, – прошептала Саффи, отведя взгляд. – Не захочешь иметь ничего общего с ним. Не хотела, чтобы он чувствовал себя отверженным.

– Что? – Блейк крепко сжал руки, борясь с гневом, снова закипавшим в нем, подождал секунду, успокаиваясь прежде, чем начать говорить. Он хотел услышать правду, и она ему ее открыла. И нельзя осуждать ее за такие мысли. Тем не менее держать себя в руках все равно было нелегко, настолько ему было обидно.

– Я знала, как сильно ты не хотел семью. Ты так ясно высказался, что не хочешь быть отцом, и никто не смеет заставить тебя им стать. И ты не позволишь, чтобы женщина снова разбила тебе сердце.

Он медленно вдохнул, чтобы не ударить ее.

– Я бы никогда не захотел, чтобы мой ребенок не родился. И никогда бы не сделал так, чтобы он чувствовал себя нежеланным. Это же моя плоть и кровь. Никогда.

– Но…

Блейку давно хотелось выговориться, сбросить груз с души.

– Меня пугала мысль стать отцом, ведь ребенок придет в этот мир с моим ДНК, а у меня был ужасный пример в лице моего отца. Не желаю быть таким, как он. – Идея о собственном ребенке была так ненавистна, что, когда умер отец, он почувствовал облегчение.

Теперь им овладели совершенно новые для него эмоции. Те, которые раньше он всегда загонял как можно глубже, и они не успевали выйти на поверхность.

– Блейк?

Саффрон положила руку ему на спину. В ее голосе звучала доброта. Но он не хотел, чтобы она видела в нем неудачника, сломленного человека, когда на самом деле он был сильный и никого не допускал в свою душу.

– Дай мне секунду, – пробормотал он.

– Ты не можешь изменить своих чувств, – прошептала она, обняв его за талию и медленно повернув к себе. – Что бы ты ни чувствовал, когда он умер, это правильно. Ты не можешь все время держать это в себе.

Блейк закрыл глаза, смахнул навернувшиеся слезы. Нельзя плакать. Во всяком случае, не перед Саффрон. Никогда. Слезы по любому поводу не для мужчин, повидавших ужасы на своем веку, а уж он-то многое видел, служа в армии. Так что он не покажет своих слез. Никогда. Тем более из-за глупых чувств по отношению к отцу.

Он открыл глаза и уперся взглядом в темные глаза, заглядывающие ему прямо в душу. Блейк собирался сказать, что она ошибается. Но вместо этого его захлестнула волна вины, грусти и сожаления. Слезы хлынули из глаз, эмоции переполняли, колени подгибались. Из него стало выходить все, что копилось годами.