—Холодно? Да с меня уже три ручья пота сошло пока мы тут между столиков расхаживали,— Ева плюхается на стул и, подтянув к себе второй, складывает на него ноги.— В зале народу как килек в банке. Там вообще дышать нечем. И жутко воняет носками. Блин, вот что с мужиками не так? Иногда у меня такое ощущение, что они произошли не от обезьян, а от скунсов! От женщин так никогда не воняет.

—Да не знаю,— пожимаю плечами.— У меня нос заложен, так что я ничего не чувствую.

Сажусь напротив Евы и обхватываю себя руками за плечи. Сейчас эта дурацкая полуголая униформа особенно раздражает, потому что мне дико холодно так сидеть.

По коже бегают противные мурашки и голова как будто ватная. По началу это так остро не чувствовалось, но спустя какое-то время неприятные ощущения стали нарастать и становиться всё сильнее.

—Тебе просто повезло, что тебя Осёлович четвёртый столик отправил обслуживать,— Ева стаскивает с ног ботинки и начинает разминать ступни.— Блин, я себе мозоль, кажется, натёрла…

—С чего это мне повезло?

—Ну там такой красавчик сидел. Не то что те два жирных борова, которые мне достались. Я битых полчаса терпела их тупые вопросы, приправленные пошлыми намёками. А они в итоге так ничего и не купили. Налакались дешёвого пива в баре и свалили. Два козла… Твой-то что-нибудь заказал в итоге? Я видела он тебя тоже долго мурыжил.

—Да,— ёжусь, потому что от упоминания Горского, в груди ёкает.— четыре шота.

—Ну вот, я же говорила, нормальный мужик.— Вообще странно, как он в нашем баре оказался. Он ведь явно не местный. Девчонки с параллельной смены на него так пялились, что чуть глаза не выпали.

—И ты тоже? В смысле, он что, тебе понравился?— почему-то напрягаюсь в этот момент.

Разговор о Горском вообще мне не нравится. Тем более в таком ключе. Знать не хочу, кто там и как на него слюни пускает.

—Нуууу…— тянет задумчиво.— Он, конечно, мужик харизматичный, но как-то не ёкнуло. А мне нужно, чтобы обязательно ёкнуло, без этого никак.

—Ев, за те полгода, что мы знакомы, я не видела тебя ни с одним парнем,— усмехаюсь, смотря на серьёзное лицо подруги.— Я вообще сомневаюсь, что у тебя когда-то были отношения, ты уж прости…

—Так поэтому и не было. Потому что ни к кому не ёкало. Да и этот твой с четвёртого столика взрослый слишком. И богатый. Вот прям оба качества, которые меня в мужчинах отталкивают.

—Почему?

—Есть причины,— отвечает уклончиво.

—А с чего ты взяла, что этот богатый? Обычный мужик вроде…

—Пф,— фыркает. Достаёт из своего шкафчика косметичку и, сев обратно на стул, подкрашивает губы красной помадой.— Обычный мужик часы за две тысячи баксов не носит.

—На них что, ценник висел? С чего ты взяла что они столько стоят?

—Лиз, поверь, я могу отличить настоящий ролекс от китайского ширпотреба…

Последнюю реплику никак не комментирую. Потому что объективно мне на это нечего возразить.

Заливаю в стакан воду из чайника и, сев напротив Евы, обхватываю его двумя руками.

—Блин, сейчас бы ещё в тёплый плед замотаться,— делаю глоток горячего чая, который почему-то всё равно никак не согревает.

—Слушай, а ты случайно не заболела?— подорвавшись с места, Ева наклоняется над столом и прислоняет ладонь к моему лбу.— Чёрт, Стрельникова, да ты горячая, как твоя чашка! А я говорила тебе, что не надо столько пахать! Организм этого не вывезет! Ты же вообще не спишь сутками!

—Да это тут не причём,— снова делаю глоток чая.— Просто я сегодня с утра под дождь попала.

—Нет, как раз это и причём, Стрельникова. Если бы у организма были силы, то ты бы не заболела. А так он у тебя истощён и из-за этого иммунитет ослаблен. Давай-ка ты переодевайся и иди домой. Ты всё равно в таком состоянии работать не сможешь.

—С ума сошла? Нам ещё пол смены пахать, куда я пойду.

—Иди давай. Осёлович свалил, а с девчонками я договорюсь. Никто не сдаст. Лиз, я серьёзно. Иди. Или ты совсем свалиться хочешь? Ты так-то Машке здоровая нужна. Лучше сейчас потерять часть чаевых и отлежаться, чем потом свалиться на неделю и потерять дофига денег. Согласна?

—Согласна,— выдавливаю нехотя.

—Ну вот и иди. На только таблетку перед уходом выпей жаропонижающую,— достаёт из местной аптечки лекарство и протягивает мне.— А то у нас дома нет.

Запиваю таблетку чаем, встаю из-за стола и быстро переодеваюсь обратно в блузку и жутко неудобную юбку.

—Ты только сообщение мне напиши, как до дома дойдёшь, чтоб я не волновалась. Ночь на дворе всё-таки…

—Ладно,— киваю.

Выхожу из бара и, поправив сползающий с плеча ремешок от сумки, поворачиваю в сторону дома.

На улице темень, хоть глаз выколи. А в нашем направлении ещё как назло перегорели три фонаря. Ещё неделю назад, блин, и до сих пор починить не могут!

Идти, чёстно говоря, стрёмно. Я так поздно никогда с работы не хожу. Обычно в это время самые горячие часы в баре, а к тому времени, как заканчивается смена, уже светлеет.

Да и видок у меня ещё такой… Юбка эта короткая в облипку. Средь бела дня может смотрится и нормально, а вот ночью может привлечь ненужное внимание.

И, судя по пялящимся на меня двум явно нетрезвым мужикам, на той стороне дороги, я в своих опасениях не ошиблась…

Бросив на них быстрый взгляд, ускоряю шаг. От греха подальше. Навряд ли, конечно, они ради меня дорогу будут переходить, но всё равно. Пьяных мужчин лучше не провоцировать. Это правило за два года у меня на подкорке уже высеклось.

Сворачиваю во двор в арку, торопясь настолько быстро, насколько это возможно в проклятой узкой юбке, когда вдруг у меня за спиной раздаётся эхо чужих шагов.

По коже моментально прокатывает табун мурашек. Чёрт, да ладно там мурашки. Кажется, что у меня каждый волосок в теле дыбом сейчас встал.

Никогда не думала, что я такая трусиха. Это ведь всего лишь шаги. Ну зашёл кто-то вслед за мной под арку в час ночи. Подумаешь. Может, это вообще парочка какая-нибудь целоваться тут собралась.

Только вот в груди засело какое-то поганое предчувствие. И как будто щекочет меня изнутри, дёргая нервные окончания.

В последний раз такое ощущение у меня было в день гибели родителей.

Я тогда тоже утром проснулась сама не своя. Никак места себе найти не могла. И почему-то ехать на дачу к папиному другу совсем не хотелось. Я ему даже предлагала в городе остаться. Но папа как обычно поцеловал меня в макушку и сказал, что всё будет хорошо…

От этих мыслей начинаю нервничать ещё сильнее. Глубоко втягиваю через нос воздух и на мгновение прикрываю глаза, стараясь себя успокоить.

Нет никакого предчувствия. Просто я болею и плохо себя чувствую. У меня голова ватная и тело тяжелое. Вот мне и видится всякая ерунда.