– Дмитрий, – коротко сообщил он собравшимся, садясь на свободный стул.

Быча, привычно блеснув рукояткой пистолета подмышкой, наклонился и пожал ему руку:

– Это Том. – Господин кивнул. – И Божена.

Девушка даже не улыбнулась, не говоря уж о кивках или какой-то иной реакции. Красивая, как многие полячки в молодости, но какая-то… обмороженная.

– Сейчас принесут лёгкие закуски и шампанское. А нам водочки! – потёр руки Быча, словно предвкушал этот ужин не меньше месяца. Играет, неумело играет, решил Ватник. И очень волнуется, что другу вообще несвойственно.

– Что за мужской шовинизм, – с неуловимым акцентом, но очень чисто, по-русски сказала Божена, – мне не нужно шампанское. Виски. Если здесь есть, «Гленморанджи» или «Балвини».

– Конечно, конечно! – вскинулся Быча. Замахал руками, обращая на себя внимание официанта. Не преуспел, поэтому вскочил и едва не побежал тому навстречу.

– А вы – другой, – внезапно сказал Том. – Не как ваш друг.

Дмитрию эта пара активно не нравилась.

Нет, понятно, что иностранцы, те люди, которые Кавинскую республику, да и всю Россию предпочли бы видеть в руинах и на коленях. Дело не только в этом: именно эти двое казались ему опасными. Двумя гремучими змеями в хороших костюмах.

– Все мы разные… – философски заметил Ватник. Краем глаза он видел Севера и Гешу, вон они, за ограждением и наискосок, изображают двух встретившихся на тротуаре старинных приятелей. – Минеральной воды, пока Виталий ищет виски?

Том кивнул, а его спутница промолчала, упор разглядывая Дмитрия. Ватник заметил в её глазах какую-то странную смесь пренебрежения, лёгкого интереса и торжества. Уверенности, что мир лежит у её ног. Ну-ну, это заблуждение многих подвело.

– Десять тысяч долларов, – сказала Божена, отпив налитой-таки ей минералки. Всего глоток, словно сделав одолжение. – Вы погасите кредит за «шкоду» и ещё останется на приличную школу для… Светочки. Лучше, если не в этой помойке, а где-нибудь в Хориве.

Имя дочери почему-то прозвучало неприятно. Скользко и больно, словно Дмитрий схватил медузу, а она обожгла ему руку своими щупальцами.

– А взамен?

– Вы же взрослый человек, Дмитрий, – подхватил Том, взглядом остановив почти бежавшего обратно к столику Бычу. Тот согласно кивнул и сел за другой, где вовсю гуляла явно знакомая ему компания. С пьяным смехом и громким обсуждением какого-то Зямы. – Хорошие деньги за хорошую работу. Нам нужна копия карты укреплений Кавино, вся дислокация. И планы обороны в случае наступления наших песмарийских друзей.

– В наркомате никого купить не смогли? – уточнил Ватник. Так, оружия у них нет, если только в сумочке Божены. Надо брать. Сам он тоже был безоружен, только включенный диктофон в телефоне исправно писал в кармане весь разговор.

– Они там какие-то… Как у вас говорят? Упоротые. – Откликнулся Том, скривившись. Почти плачущее лошадиное лицо выглядело особенно неприятным, эдакий Камбербетч на похоронах любимого хомяка. – Нет, открою карты: источник там не смогли найти.

– Я так думаю, вас обоих стоит задержать и расспросить подробнее, – сказал Дмитрий и махнул рукой. Север, Геша и вынырнувший из темноты под фонарь Алихан двинулись ко входу в «Сапфир», доставая пистолеты.

Божена посмотрела в их сторону и пожала плечами:

– Вы на прицеле снайпера, дорогой разведчик. Кажется, пора вас убрать с доски, неудачная вы фигура. Не офицер, не ладья и уж никак не ферзь. Мерзкая пешка!

Том скрестил руки на груди. Странный, какой-то манерный жест – или тоже сигнал тому самому снайперу? Дмитрий не знал, как быть. Никак. Ждать ребят и задерживать парочку этих тварей, не на пол же падать, сдёргивая скатерть. Не дождутся.

Божена удивлённо глянула на напарника – хоть какие-то чувства на холёном лице, надо же! – и произнесла:

– Зря, Том. Очень зря. Мне не нравится этот парень.

– Я старший, мне и решать. Он ещё может быть полезен.

Последняя папа фраз была на английском, который Ватник хоть и с трудом, но понял. Разобрал. Уловил смысл.

– Всем оставаться на местах! Служба безопасности!

Это ещё что за чудеса: к столику, расталкивая оторопевших официантов, бежали люди в камуфляже с факельными шевронами. Позади важно шагал Алексеев, без оружия, но не менее опасный от этого. Оружия в руках его группы захвата и так хватало. Том и Божена застыли на месте, приподнявшегося было из-за стола Дмитрия силой усадили назад. Трое его бойцов, появившиеся в дверях «Сапфира», оценили обстановку и спрятали пистолеты.

– А что? О-о-очень интересная компания… – протянул Казимир Ильич в наступившей тишине: музыканты побросали гитары и подняли руки под наведенным автоматом одного из безопасников, здоровенного, в черной балаклаве: одни глаза видно. Зуб, похоже.

– Попытка вербовки, товарищ Алексеев. Я записал на запасной телефон всю беседу, – доложил Ватник. Невовремя его принесло, теперь снайпер успеет уйти. Но ладно, одно дело делаем, общее.

– Подозрительный ты, Разин, тип… Ох и подозрительный! Давай трубку с записью и свободен. Задержание производит СБКР.

– Говорун? Ватник на связи. Докладываю… А, всё уже знаешь. Мои не успели подойти, Алексеев вмешался. Как это отпустили?! – Дмитрий орал в голос. – Как? Документы в порядке? Да они меня вербовали, я же записал всё на телефон. То есть как – первый раз слышишь? Да он вражина хуже этих америкосов, этот Казимир! Клянусь! Бунчуку идти доказывать?.. Ну да, с пустыми руками… Молчу. Сижу. Есть…

Разин опустил руку с телефоном и невидяще уставился в ободранную штукатурку на стене бывшего буфета. На его крики сбежались бойцы, стояли теперь полукругом, но спрашивать что-либо не рисковали.

– Вот суки… – выдохнул Дмитрий.

Мучительно хотелось напиться и выпасть хоть на день из этого перевёрнутого мира, в котором совсем недавно всё было так просто.

11. Сука и герой

Кавинская Республика, Кавино,

той же ночью

Разин гнал «октавию» по ночным улицам Кавино. Плевать, что иногда попадались воронки – городские службы старались заделать их битумом с НПЗ, но не успевали, – сердце требовало скорости.

Как раньше.

Как задолго до войны.

«…знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи…»

Дмитрий никогда особо не пил, брезгливо относился к расширяющим сознание веществам, поэтому накопленный негатив выпускался на загородных трассах. Сто пятьдесят в час – само по себе губка для впитывания неприятностей. Сто восемьдесят – экспресс-очистка. С рождением Светочки, правда, гонять перестал. Осознал, что есть человек, который пока не решает за себя, за которого головой отвечаешь именно ты. Даже шуструю двухдверную «селику», огненно-красный болид для ночного полёта от себя, сменил скучный семейный лифтбэк.