оцарапало пулей плечо. Автоматы, и так перегретые на солнце, горячие, от стрельбы накалились. Были бы не «калаши», а хвалёные М-16, вообще бы отказали.

Патроны заканчивались, а нахлы всё лезли снизу. Людей у них раза в три больше, чем в батальоне ополчения, попытались пройти и… не прошли. Отбросили их, смяли, кого в кустах и положили, кого заставили отступить к дороге.

Одну нашу батарею танковые орудия смели начисто, вторая огрызалась как могла. Три орудия против четырёх танков – остальные горели на дороге, мёртвыми слонами раскинув орудия, чадили, клубами дыма мешая и своим, и чужим.

– Командир, Горло…

А что Горло?

Сходил паренёк в свою последнюю разведку. Стрелял из засады до последнего, но лотерея на войне такая, сложная. Старуха с косой, которая её проводит, на возраст не смотрит. Жить бы да жить ещё, найти после войны свою любимую Элину, взять в руки – грубые, непослушные, гитару, и… Но нет.

Таранченко времени не терял, подогнал «грады» из Плясово и накрыл оставшиеся танки и живую силу ракетными залпами. Еле успел, потому что вторую артбатарею нахлы тоже успели уничтожить. Победа, конечно, но такая… Пиррова. Как есть. У противника остались две артиллерийские батареи, но начисто выбило бойцов и кончились танки, у нас – полегло не меньше двух третей батальона.

Ватник вытащил тело Горло из «зелёнки», погрузил вместе с Дроном в чудом уцелевший «уазик» разведвзвода – талант у бывшего охранника банка был его прятать в зелени, – и отвёз в Плясово-Коровье. Объехали горящие вражеские танки, машина кое-где подпрыгивала прямо на чужих трупах, но добрались. Похорон будет много. Очень много, но им своего надо проводить в последний путь честь по чести.

Самохвалов, с которым у Дмитрия не сложились отношения, погиб, прикрывая вторую артбатарею, ротные тоже остались лежать там. Из взводных уцелел только Петухов – страшный, грязный, из-за двух синяков под глазами похожий на жутковатого филина. Встретился взглядом с Ватником, зубы сжал, но не сказал ничего.

Вот как так? И человек – дерьмо, и предъявить нечего – герой, воевал. А что подрались по пьянке, ну так с кем не бывает. Синяки пройдут скоро.

В Плясово Дмитрий мельком видел Аллу – курила на крыльце. Щегольский шёлковый халат весь в крови, руки дрожат, на лице – застывшая маска смерти, серый гипс боли, чумной доктор и рядом не сидел со своим клювом.

Ватник не стал останавливаться, поехали сразу в расположение взвода. Оказалось, Трифон получил приказ от Таранченко напрямую – с Ватником связи тогда не было, и ребята воевали в пешем строю, как простая пехота. Было их четырнадцать, осталось пятеро.

Дмитрий вытер потное лицо. Он надеялся, что хотя бы остальные живы, что только Горло… Но так-то верно, каждый человек был на счету. На вес даже не золота – этой щедро политой кровью земли. Русской кровью. Песмарийской, украинской, молдавской, еврейской, греческой, белорусской и польской – кто здесь только ни жил.

Кто только не воевал.

Но мы эту землю отдавать не собираемся, выкусите! Даже если дурные политики проводят границы по сердцам людей, делят сферы влияния и качают ресурсы. Они, политики, приходят и уходят, а земля остаётся, и люди на ней остаются, пока всех не убьют, или – как вон сербов из Косова и Метохии – не прогонят чужими штыками.

Но пустой земля не останется, так не бывает.

Батальону был дан приказ возвращаться в Кавино на переформирование.

По-русски говоря, на создание новой части – от этой почти ничего не осталось. Медсанчасть перевезли вместе с ранеными – Алла спасла, кого могла, не спала трое суток, требовала лекарств и помощи врачами из наркомата здравоохранения, просила, угрожала, плакала и снова возвращалась к тем, кто выжил. И – её усилиями – проживёт ещё немного.

Вернулся домой и Дмитрий. Надолго ли…

10. Интересное предложение

Кавинская Республика, Кавино,

спустя неделю

Кавино стало странным городом.

Нет, дома и люди на месте, легковых машин, правда, маловато – зато танки и БТР встречались чаще автобусов. Странность была в людях: население столицы Республики словно раскололось на три неравные части. Ополченцы, народная милиция, казаки, нет-нет, да мелькавшие сотрудники контрразведки со стилизованным факелом на шевронах – это люди служивые, здесь всё понятно. Они – уставшие, замотанные, многие только что с позиций, но с огнём в глазах: враг не пройдёт.

Работяги, гражданское население, пенсионеры в очередях за продуктами у магазинов и прямо у фур гуманитарной помощи из России – пошли уже конвои, пошли, храни Господь власти Восточного соседа и всех неравнодушных её жителей.

А третья часть – неведомо откуда выпрыгнувшие богатеи, золотая молодёжь обоих полов, спекулянты и завсегдатаи ночных клубов. Пена непонятного кипучего веселья. Самая малочисленная и самая странная часть кавинцев, раздражавшая посиделками на верандах ресторанов и ездой на джипах колоннами, пока люди вокруг собирали последние копейки на буханку хлеба.

Денег, кстати, в городе ходила масса, как во время гражданской войны век назад: песмарийские срибники, российские рубли, доллары, евро, слабо понятные лари и леи от грузинских и молдавских недальних соседей.

У золотой молодёжи были в основном доллары, даже цены в казино и самых крутых ресторанах указывали именно в них, стыдливо и мелко дописывая внизу «в рублях – по курсу Казначейства КР», да и то потому, что их обязали отдельным приказом Бунчука.

Фантасмагория, если вдуматься: город под обстрелом, с юго-запада войска нахлов подошли почти вплотную к городу, первым делом стерев артиллерией с лица земли аэропорт «Древляны» и патронный завод, люди гибнут от снарядов, люди сидят по подвалам, спасаясь от падающей сверху смерти – и тут же залитые неоном казино: у Бычи и Завойского дела должны были идти прекрасно, лениво смеющиеся девочки в мини и бритые наголо, с толстыми цепями на бычьих шеях, братки.

Глухая канонада и хлопки пробок недешёвого шампанского.

– Товарищ Разин, есть мнение перевести вас в разведбат бригады ополчения. Человек вы боевой, майор Таранченко рассказывал, от вас больше толка будет здесь, чем при защите дальних рубежей Республики. – Заместитель наркома обороны Венич, сменивший погибшего Лещёва, вызвал начальника разведбата и передал Дмитрия, можно сказать, с рук на руки. Возражений не было.

Мнение есть… Всё решается непонятно кем. Удержимся если, эти же люди через десять лет забронзовеют, начнут друг другу ордена вручать на юбилеи. Что ж за традиция такая дурацкая, власть и народ мгновенно разделяются и чем дальше – тем пропасть шире.

Но Ватник отучился возражать.

После