— Разжаловал? — переспросила она, а затем, додумавшись о чем я толкую, ответила: — Скорее сделал вид, что разжаловал. Хотя, конечно, это очень досадно. Мне нравилось сидеть с тобой рядом и смотреть на всех свысока.

Ирмина хихикнула, отложив в сторону кардару.

— Он так старательно избегает меня, — уныло протянула я. — Вот уж не думала, что буду из-за этого так переживать.

— Вот именно, старательно… Запомни, когда сид так сильно старается сделать вид, что ему не до тебя, скорее всего, только о тебе он и думает.

— Пусть так. Но какую цель он преследует? — озвучила вслух ключевой, не дающий мне покоя вопрос.

Ирмина пожала плечами.

— Замфир славится своей непредсказуемостью. Непредсказуемостью и силой, — фейка многозначительно подвигала бровями. — Собственно, поэтому остальные Дворы так опасаются переходить ему дорогу. А что же Арканум? Спросила бы его. Нет никого, кто бы был приближен к трону более, чем он. Наверняка ему известны мотивы короля.

Я в раздражении повела плечами.

— Если бы… Такое чувство, что все мужчины вокруг меня сговорились. Мы завтракаем вместе каждое утро, но Лаэрн мастерски обходит все острые темы.

— Лаэрн? — вдруг стала очень серьезной Ирмина. — Ты уже второй раз называешь это имя. Но всем известно — Арканум Безымянный…

Девушка смотрела на меня вопросительно в подозрительном недоумении. Я поняла, что настал момент, когда я должна решить, довериться рубиноволосой фейке полностью, или же сочинить какую-нибудь правдоподобную ложь. То, что последнее поставит под удар нашу едва оперившуюся дружбу, не вызывало никаких сомнений.

Вдохнув поглубже и задержав на мгновение дыхание, я взялась за её изящную ладошку сразу двумя руками, решаясь, возможно, на очень опрометчивый шаг.

— Больше не Безымянный, — почти что шепотом выдала свою самую большую тайну.

Мгновение потрясенной тишины всё множилось и множилось, и в конце концов, сложилось, должно быть, в полноценную минуту.

— Но как?! — также шепотом воскликнула фейка. — Ты хочешь сказать, что Арканум обрёл истинное Имя?

— Да, — страшась, что нас могут подслушать, я склонилась как можно ближе. — Теперь его зовут Лаэрн Железный Орел.

Фейка на секунду отстранилась, посмотрев на меня округлившимися глазами. Затем снова приблизилась и засыпала новыми вопросами.

— Как такое может быть? Он отыскал какой-то секретный способ?

— Что-то вроде того. Если считать секретным способом меня.

— Тебя?! — удивилась Ирмина.

Несмотря на нашу дружбу, она прежде всего была бессмертной фейри и поэтому к простым смертным относилась с некоторым снобизмом. В миллиард меньшим, чем у большинства её сородичей, но всё же временами нет-нет да и мелькающим в её реакциях или суждениях.

— Подожди, — теперь уже фейка схватилась за мои руки, впадая в крайнее волнение. — Правильно ли я поняла — Чары наделили тебя способностью обращать вспять действие самого страшного и незыблемого Закона Высоких Холмов?

Отчего-то всё ещё страшась произносить это вслух, я лишь медленно моргнула, давая понять Ирмине, что она не ошиблась.

— Вот только не обращать вспять. Я пока не знаю, могу ли возвращать утраченное, но точно могу даровать новое.

— Неважно! Это же Чудо! — вскричала фейка и тут же, испугавшись того, как громко это получилось, прикрыла рот ладонью. — Чудо! Со времен Созидателей* подобное считалось невозможным.

Из невероятных ясных глаз Ирмины вдруг пролились дорожки светлых слез. Поразив меня до глубины души, девушка опустилась на каменную поверхность выступа и, обняв меня за талию, прижалась щекой к моим коленям.

— Юля, дорогой мой долгожданный друг, клянусь, я буду преданна тебе.

Мои руки сами собой легли на её пышные яркие волосы и осторожно огладили их. Неожиданно для самой себя я беззвучно разрыдалась. Я плакала по самой себе, так внезапно и фатально попавшей в дьявольскую круговерть смертельных событий чужого мира. Плакала по тем прекрасным, но обреченным душам, так сильно изломанным, что сердцу в груди становилось тесно от распирающего его сострадания. Плакала по оставшимся на Земле маме и бабушке, по которым чудовищно сильно скучала и которых, возможно, мне было не суждено увидеть никогда.

В итоге мы с Ирминой сцепились каким-то спасительным объятием, то плача, то смеясь, то просто замолкая, бесконечно счастливые от того, что сумели обрести друг друга.

Наконец, выплеснув накопившиеся эмоции и подуспокоившись, мы в сопровождении Триана вернулись в мои покои. Гвардеец остался на своем посту в общей гостиной, а мы с Ирминой решили заняться делом.

На столе в служившей мне и столовой, и кабинетом комнате громоздились высокие стопки разномастных книг. Старательный Дан ответственно подошел к поручению и как следует перешерстил дворцовую библиотеку в поисках подходящих для моих изысканий фолиантов.

— Так что же делать с Замфиром? — спросила подругу, открывая первую попавшуюся под руку книгу.

— Попробуй воспользоваться моим методом, — усевшись с ногами на небольшой двухместный диванчик, так же, как и я с книжкой за компанию, посоветовала Ирмина.

— Это каким же?

— Подразни его и посмотри, что случится.

Дразнить короля Железного Двора с самого начала не казалось хорошей идеей. Но никаких других способов добиться аудиенции придумать я так и не смогла. Попытки подкараулить правителя у дверей его покоев ни к чему не привели. В умении ускользать непойманным, Замфир оказался похлеще «Неуловимых мстителей». В итоге, устав от сомнений, я отважилась на рискованную авантюру.

Правда, привлекая к её воплощению Ирмину, я была совсем не готова к тому образу, который она решила на меня примерить.

— Я в этом не выйду! — заявила, уперевшись руками в дверной проём.

— Выйдешь, ещё как выйдешь! — возражала фейка, крайне гордая собой и своими усилиями по моему преображению.

Она толкала меня под зад, побуждая отпустить руки и не упрямиться. Наблюдающие весь этот водевиль кобольды — вся троица в полном составе — не таясь, веселились за наш счет. Иногда даже закрадывалась мысль, что они избрали меня своей Госпожой просто от того, что я постоянно попадала в какие-то трагикомичные истории, без конца снабжая простокровных фейцев поводами для веселья. А хорошенько повеселиться кобольды ой как любили.

— Ты с ума сошла! — разорялась я, костеря саму себя на все лады за