– Об отбивных мечтаешь? – теперь уже это был его голос. Голос ее мужа, Сергея. Он присел рядом на кровать, от него повеяло холодом. – Ты их с чем будешь, с водочкой или коньячком?

– Что, – усмехнулась Валентина, – так один и будешь пить? Ты же у нас вроде непьющий.

– Да исчезните вы! – зашипел он на них, и они мгновенно испарились.

В дверь постучали. Пришла девушка и принесла прикрытый салфеткой поднос с едой. В кармане фартучка у нее имелись бутылочки с водкой и коньяком. Это Алиса прислала ему, зная привычки своих гостей. Вот только, что у него день рождения, никто не знает…

– Выпьете со мной?

– Нет, нам не положено… Но, если вам кто понадобится, звоните Алисе, она пришлет… – Девушка старалась не смотреть в глаза Зинченко. Совсем как Валентина.

– Я понял. Спасибо.

Она ушла, он поднял салфетку и увидел на подносе большое блюдо с холодными мясными закусками, свежими помидорами, зеленью, сыром и белым хлебом. В холодильнике он приметил несколько хрустальных рюмок. Достал одну, затем, подумав, достал еще две.

– Эй, где вы там?

Валентина неслышно подошла к столу, держа за руку своего мужа.

– Водки?

Они оба кивнули головой.

– Если бы ты нас не убил, мы могли бы по-настоящему повеселиться… – улыбнулась Валентина. – Жалко, фруктов нет…

Зинченко выпил.

– Вы бы оставили меня в покое, а? – взмолился он. – Я же раскаялся, чего вам еще нужно?

– А что проку от твоего раскаяния, если ты – живой и здоровый, а мы – гнием в земле?

Он не мог слышать голоса Сергея, он напоминал ему какой-то скрип.

Николай Николаевич выпил еще водки, закусил корейкой, затем налил себе снова. И вот когда эти двое уже не могли его достать своими жуткими голосами и тем холодом, который прокатывался по комнате при их появлении, ему стало немного легче.

Сытый и не чувствующий под собой ног, он вышел из своей комнаты, и ему показалось, что он не идет по коридору, а летит. Ему было на удивление хорошо. Он пил редко и всегда в те часы или минуты, когда видел или слышал Валентину. Он знал, предчувствовал, что они появятся восьмого числа, чтобы поздравить его с днем рождения. Валентина уж точно помнила этот день… Как ни странно, но и она делала ему подарки. То подарит дорогую рубашку, то какую-нибудь эротическую игрушку, то пепельницу… Смешная.

Он вылетел из пансионата и закружился над прохладными темными аллеями. Снова влетел в холл и заскользил вдоль стен к двери, которая уже давно манила его своей медной дощечкой: «Психолог». Лариса Иванова, понятное дело, в такие часы не могла находиться там. Значит, она должна была спать в своей комнате. И он полетел туда. Водка сделала его полет легким, приятным. Он мягко притормозил возле двери со светящейся полоской света снизу. Лариса не спала. Он постучал. Она подошла и спросила: кто там?

– Лариса, откройте… Извините, что я к вам так поздно, но я ведь еще ни разу не пользовался вашими услугами, а мне необходимо выговориться…

Из-за двери нежный женский голос ответил ему, что дверь Ларисы – следующая по коридору. Он постучал в соседнюю дверь. Лариса тотчас открыла.

– Меня зовут Николай Николаевич. Мне надо с вами поговорить…

Лариса некоторое время рассматривала его, словно соображая, стоит ли ей впускать к себе в столь поздний час мужчину или нет, потом все же решилась и кивнула головой в знак согласия.

– У меня все равно бессонница… Читаю вот…

Он вошел. В комнате горела настольная лампа. Лариса указала ему на кресло, села напротив и взяла в руки большой, с крупный апельсин, стеклянный шар.

– Итак, вас зовут Николай Николаевич… Я вас внимательно слушаю.

– Вы же психолог?

– Да.

– Я заплачу потом за консультацию, Алиса даже ничего и не узнает…

– Как вам будет угодно. Но вы пьяны, вы уверены, что хотите мне сейчас рассказать то, что в трезвом виде, быть может, и не рассказали бы?

– Если не расскажу сейчас, то потом никогда уже не соберусь… Но они преследуют меня, вот и сейчас Валентина сидела на подоконнике, нога на ногу… У нее очень красивые волосы, рыжие, блестящие… Я сам мыл ей волосы, когда она просила меня об этом, и причесывал. Она была очень красивой женщиной.

– Кто она?

– Она была моей любовницей. Я снял ей квартиру рядом с банком, мы встречались… Она была хорошей, доброй девушкой. А потом я поехал в Эмираты отдохнуть с женой. Вернулся, пришел в квартиру и понял, что она уже занята. А в постели – Валентина с каким-то парнем.

Лариса молчала.

– Вы слышите меня?

– Да, конечно…

И он начал рассказывать ей о своей любви, о том, как чисты и искренни были их отношения.

– Вы давали ей деньги?

– Конечно, я хотел, чтобы у нее было все самое лучшее. А потом услышал, как она разговаривает по телефону, должно быть, с мужем. Оказалось, что он знал о нашей связи и они вместе копили деньги, чтобы выкупить эту квартиру, которую я снял для нее… Получалось, что он продавал свою жену за деньги.

Он говорил, уже паря под потолком, слова сами лились, как теплая вода на голову умеющей слушать и, как ему казалось, все понимающей Ларисы. Это была удивительная женщина, чистая, умная, спокойная. Она оправдывала каждое его слово, каждый его поступок, он читал это в ее взгляде, хотя она так и не проронила ни слова.

– Когда я об этом узнал, я заболел, я долго болел, я потерял вкус к жизни… А вы знаете, что это такое? Я даже на работу ходил как во сне… Я не знал, как мне жить дальше, но и встречаться с ней я тоже не мог, хотя и вида не подавал, что нечаянно подслушал ее разговор… Она первая пришла, я – позже, она не слышала моих шагов… И в ту же встречу она попросила у меня в долг десять тысяч долларов. Крупная сумма, и я знал, зачем она ей… Она и по телефону говорила про эти десять тысяч – как раз этой суммы им не хватало для покупки квартиры. Я сказал, что мне надо взять эти деньги из банка, и, конечно, поинтересовался, зачем ей так много. Разумеется, она обманула меня, сказала, что хочет купить машину, чтобы мы с ней (вы представляете, как она лгала!) на этой машине могли ездить за город… Сказала, что давно мечтает устроить что-то вроде пикника с клубникой, вином, пирожными… Она была страшной сладкоежкой… Вы понимаете, что она делала, да? Она хотела заманить меня за город в лес. И ей удалось это. Она сказала, что туда можно добраться и на электричке. Чтобы я поехал туда на своей машине, а она – на электричке… Потом сказала, что так нечестно, если она будет трястись на электричке, а я поеду на машине… Словом, несла всякую чепуху. Но я понял. Она придет не одна. И им было нужно, чтобы я приехал в лес на электричке, чтобы моих следов потом никто не нашел… Я же должен был приехать с деньгами. Я взял деньги. Знал, что меня хотят убить. Иначе зачем столько сложностей? Почему мы не можем поехать с ней на моей машине за город? Они бы убили меня, взяли деньги, и… привет…