– Я знаю, – Льеф стиснул её ладонь и отодвинул от себя, – это судьба, Кена. Ни ты, ни я – никто не мог ничего изменить.

– Я не верю в судьбу, – призналась Кена, – как будущее можно начертать на роду?

– Будущее не начертано, – сказал Льеф, ненадолго отвлекаясь от своих горестных мыслей. – Время – это колесо. Оно вращается, и зимы сменяют лето, осень – весну. Всё, что будет – уже было когда-то, и произойдёт опять.

– Мой брат мёртв. Он уже не обнимет меня второй раз. Как и… – Кена замолкла ненадолго, но потом всё-таки продолжила: – Как и твой.

– Нет, не так, – Льеф оживился, немного задумавшись о том, что собирался сказать, – настанет время, и родятся люди с нашей кровью, которые получат наши имена. Как три поколения назад в семье моего отца уже рождался Льеф.

– И он был так же черноволос?

Льеф запнулся.

– Не знаю, – сказал он, – но, может, это не имеет значения? Волосы могут менять цвет. Главное – какая судьба нас ведёт.

– И что? Ты веришь, что ничего не изменить, Льеф? Как можно так жить?

Льеф повёл плечом и отвернулся к окну.

– Да, – сказал он задумчиво, – я верю, что всё решено до нас.

– Если так тебе проще жить, – Кена вздохнула, – но в моём роду уже никогда не родится мой брат. Потому что нет больше моего рода. Осталась только я – твоя рабыня. Тихо! – заметив, что Льеф собирается заговорить, она накрыла его рот рукой. – Я не выбрала бы другой судьбы, Льеф. Но я твоя рабыня – и никогда не заведу детей. На мне окончится мой род.

Льеф смотрел на неё и пытался осознать то, что сказала Кена.

– Ты бы хотела? – спросил он.

– Я бы хотела быть с тобой.

– Но ты бы хотела продолжить свой род?

Кена молчала.

– Что говорить об этом сейчас? – спросила она.

Льеф потянулся к вороху своих вещей и тут же, издав нечленораздельный звук, взялся за грудь.

Кена торопливо наклонилась и подала куртку, к которой тянулась рука Льефа.

– Возьми, – Льеф достал мешочек с серебром из кармана, пришитого к куртке с обратной стороны, – иди к дому, что стоит на востоке от деревни, и постучи три раза.

Кена непонимающе смотрела на него.

– Выйдет мать Олма. Скажи, что хочешь родить. Что нужно понести в эту же ночь. Она даст тебе трав.

Взгляд Кены оставался таким же растерянным.

– Иди, Кена. Я не знаю, что будет с нами завтра. И я хочу сделать это сейчас. Иди. Я твой господин – и отдал тебе приказ.

Кена не решилась спорить больше. Она встала и пошла прочь.

Сигрун появилась в комнате почти сразу, словно только этого и ждала.

– Ты так заботлив с ней, – сказала она. В глазах травницы таилась злоба, порождённая предчувствием одиночества, но Льеф этого не видел.

– Пусть судьба будет благосклонна хоть к кому-то из нас, – сказал он и отвернулся к окну, где на фоне закатного неба Кена медленно брела прочь.

– Если бы из всех нас была только одна, на кого хватило бы милости судьбы, ты бы выбрал её.

Льеф кивнул.

– Тебя это удивляет? – спросил он и посмотрел на лекарку.

– Рун никогда не выбрал бы счастье для меня.

Льеф пожал плечами.

– Я не знаю, Сигрун. Может, ты ошиблась, когда полюбила его?

– Разве я выбирала, кого полюблю? – она подошла к окну и тоже остановила взгляд на стройной фигурке, почти растаявшей в вечернем тумане.

– Столько мужчин тебя добивалось. Но ты выбрала его.

– Да, – подтвердила Сигрун, – я выбрала его. И я не выбрала бы никого другого, если бы мне предложили выбирать ещё раз. Так же, как ты в любой из жизней назвал бы его братом.

Льеф молчал. Он снова думал о Руне и о том, что произошло.

– В любой из жизней, – сказал он негромко, – я сделал бы всё, чтобы Кена была счастлива. Даже если для этого мне пришлось бы потерять брата и всю семью. Иногда мне кажется, что в то мгновение, когда я встретил её в первые, не молот богов ударил о землю, но я лишь увидел прошлое в её глазах. Как думаешь, Сигрун, может, мой предок, которого звали Льеф, тоже был в неё влюблён?

– Возможно, – Сигрун дёрнула головой, – в твоём роду все любят рабынь.

Льеф ничего не ответил. Только после долгого молчания, когда Сигрун собиралась уходить, произнёс:

– Сигрун… прошу тебя. Помоги ещё раз.

Повернув голову, Сигрун посмотрела на него.

– Я хочу встретиться с конунгом. Приведи его сюда.

– Сомневаюсь, – сухо сказала Сигрун, – что он станет с тобой говорить.

– И всё же… я тебя прошу.

– Хорошо. Схожу к нему – когда закончу дела.

***

Кена вернулась в избу, когда солнце давно зашло. Она стояла в темноте и долго боялась приблизиться к Льефу, не замечая, что тот смотрит на неё из-под приспущенных век. Шагнула вперёд и прошептала:

– Прости…

– За что? – тут же откликнулся Льеф. – Я сам приказал тебе идти.

– Я не смогла… не выполнила приказ. Не сейчас, Льеф. Это должно случиться не так.

Льеф прикрыл глаза.

– Иди ко мне, – позвал он.

Кена подошла и осторожно пристроилась на краешек топчана.

– Нет, не так, – Льеф потянул её на себя, – побудь со мной, как бывала, когда всё ещё было хорошо.

Кена скинула сапоги, прилегла на то место, которое, подвинувшись, освободил для неё Льеф, и пристроила голову ему на плечо, стараясь не потревожить рану.

– Никогда больше меня не отпускай, – попросила она.

Льеф не ответил, потому что понятия не имел, что ждёт их впереди, и не хотел попусту обещать.

– Я всегда буду думать о тебе, – только и сказал он, – даже если ты будешь далеко.

Кена погладила его по плечу.

– Тебе хоть немножечко лучше? – спросила она.

– Я поправлюсь, – ответил Льеф.

Это была ложь. Третьи сутки его терзала боль, и она не становилась слабей.

– Сигрун! Пс!

Сигрун вздрогнула, услышав голос, зовущий из темноты. На мгновение ей показалось, что это злые альвы пришли за ней.

– Кто здесь? – сухо спросила она, положив ладонь на рукоять ножа, и мужская фигура выступила из сумрака, закутанная в плащ.

– Ты решилась, Сигрун?

Сигрун повела плечом.

– Я всё тебе сказала.

– Тогда отдай его мне.