Кто еще додумается петь мне, сидя на дереве у моего окна? Заполнять сладостями мой холодильный шкаф, а мою спальню — эдельвейсами? Приходить ночью, без спроса, и нагло спать рядом... не пытаясь соблазнять.

И лепестки ромашек на моем покрывале...

Что-то я не то вспоминаю.

«Ты мое солнце, а я не хочу опять падать во тьму своего безумия» — это его слова, он сам сказал это, и я совершенно не хочу освещать ничье безумие! Вот!

Все это приятно только лет до восемнадцати. Что ты не такая как все, и конечно же сможешь справиться со всеми демонами своего мужчины. А на деле оказывается, что демоны сильнее...

Так было с младшей сестрой моей матери. Выскочила замуж по огромной любви за неблагополучного человека, считая, что чувства смогут преодолеть все, излечить все. Но к сожалению настоящее сумасшествие не согласно с девичьими грезами. В итоге ее мужа все же заперли в доме для душевнобольных.

Я подняла глаза и увидела Мидьяра Ле-Кинаро, сидящего передо мной на полу. На безумно малиновом ковре с длинным ворсом. С ковром очень хорошо сочеталась распущенная рыжая грива, которую он заплетал в косички. Обычный такой, привычный даже... Когда я, спрашивается, успела к нему привыкнуть?

— Когда ты настоящий, Ярр? — спросила дрогнувшим голосом, и он вдруг рассмеялся.

— Всегда, Мирра. Я такой, какой я есть. И я уверен, что именно это тебя во мне и привлекает. Я вношу в твою жизнь многоцветье эмоций!

И ведь нисколько в своих словах не сомневается! Наверное...

— Лучше бы ты внес в нее хороший обед, — мрачно сказала я. — А себя бы вынес.

— Обед я уже заказал, — кивнул он и вскочил, взмахнув сразу всеми косичками. — Только не сюда, если ты не против. Идем, я покажу тебе одно замечательное место. Тебе должно понравиться.

В конце концов, что изменится за три дня? Учитывая, что я действительно должна ему услугу. Он думает, что я изменю решение? Так не дождется.

— Или ты хочешь поплакать еще? — спросил рыжий мерзавец. — О своей сломанной жизни?

— Радует, что твоя цела и невредима, — огрызнулась я.

— Да, — согласился он. — Еще целых три дня. Ты же согласна?

— А если нет?

— А если нет, — холодно сказал Ярр, — то мы можем отправиться в Империю прямо сейчас. И отозвать прошения об отпусках. Так что, Мирра — домой или обедать?

Обедать, — вздохнула я.

Вот откуда он знает, что может мне понравиться? Хотя это глупый вопрос. Он же был в моем доме...

Странно, удивительно и невозможно — но вкусы народа ленейри во многом совпадали с моими. Правда, я еще никогда не ела на крыше... И никогда не видела таких крыш. Многоуровневых, покрытых, словно ковром, темно-зеленой травой, с широкими деревянными ступеньками. И дерево светилось янтарем. А каждую террасу отгораживали от другой кованые решетки, исполненные в виде лоз. Только не виноградных — листья были длинными и больше походили на цветочные стрелки.

Я даже не сразу поняла, что именно напоминает мне этот дизайн. Такое знакомое...

— Я так удивился, увидев похожую стену у тебя дома, — сказал Ярр, когда я удивленно оглаживала пальцами завитки на решетке. — Тогда и подумал, что тебе понравится в моем мире, лавелин.

— Не надо меня так называть, — устало сказала я, оторвавшись от кованого чуда. Все-таки мой эскиз был не так изящен...

— Буду называть тебя, как хочу, — сообщил мужчина и знакомо так ухмыльнулся. Неужели ему и правда весело? Хотя если вспомнить образ Хранителя Грез... Скорее всего, играет. Играет роль шута, чтобы успокоить меня.

А смысл?

Я прошла к треугольному столику, накрытому тонкой оранжевой скатертью и села, оглядывая сервировку. Жареная курица — по крайней мере, что-то ужасно похожее, какие-то салаты и, кажется, шоколадное мороженое. Неплохо, но не оригинально... Но... вкусно же!

— Обязательно попробуй туберу, — посоветовал Ярр, накладывая мне полную тарелку разноцветного салатика. — Вино будешь?

С тобой? Да ни за что!

— Это сок? Буду сок, — решила я, кивнув на большой графин.

Может, это и дурная привычка — заедать стресс, но моей фигуре она, по счастью, не вредила, а изображать из себя скромную леди я не собиралась. Не с этим человеком. Тем более что под шоколадом обнаружилось нечто похожее на клубнику, да и качество сливок оказалось прекрасным.

Что и как ел Искусник, я не отслеживала, но закончил он быстро и растянулся на травке около стола, заложив руки за голову. Доедая мороженое, я косилась на разметавшиеся косички и... успокаивалась.

Напрасно. Надежды на спокойное времяпровождение, и без того похожие размером на хлебные крошки, развеялись с первых же слов Ярра.

— Мирра... Я так и не понял, чем вызвано столь... яростное и внезапное желание от меня отделаться. То есть я видел, что ты сбежала с концерта... Я так напугал тебя? Позволь узнать — чем?

Хороший вопрос. И ответ должен быть честным, ведь так?

— Это был не ты.

— Это был я.

— Это был не тот Мидьяр Ле-Кинаро, которого я знаю. Даже внешне. Ярр, послушай... До меня просто дошло, что я совсем не знаю тебя. И не хочу знать.

Вот, я это сказала.

Внутри кольнула и начала расти уже знакомая боль, но я выдохнула и продолжила:

— Прости. Ты ни в чем не виноват. Просто забудь про меня. И найди себе ту, которая...

Которая готова радостно утонуть в твоем безумии, в твоих капризах, в твоих масках, в твоей гениальности, что там еще... И это совсем не проблема — найти такую! Только пальцем помани. Любая согласится.

Но не я.

— Я совсем тебе не подхожу, Ярр.

Он молчал и смотрел на меня, так внимательно. Так... спокойно.

— Мы слишком разные.

— Неужели?

Он что, действительно не понимает? Ладно.

— Конечно, — терпеливо сказала я. — Подумай. Зачем Хранителю Грез простая библиотечная мышка? Это смешно. Я очень быстро тебе надоем, разве ты не понимаешь? Это просто твой каприз, а когда ты меня получишь, то разочаруешься. Тебе нужна другая, яркая и... В общем, другая совсем.

— А когда я тебя получу? — совершенно серьезно спросил он. И повернулся на бок, подперев ладонью щеку.

— О Создатель! — не выдержала я. — Ты меня вообще слушаешь? Никогда! Ты никогда меня не получишь, и тебе это не нужно!

— Давай-ка уточним. Ты считаешь, что я ребенок, которому не дают игрушку? Ты серьезно, Мирра? Я так напугал тебя, что ты стала считать меня ребенком? Это, мягко говоря, нелогично.

— Всегда считала! И не ребенком, а безответственным шутом!

Он наконец улыбнулся, если это можно было так назвать. Раздвинул губы в кривую ухмылку.