Три дня?! Зачем столько? Процедура снятия печати такая долгая? И почему этот администратор совершенно не удивлен нашим визитом... Стоп. С ЖЕНОЙ?!

Но у меня хватило ума промолчать, а Мидьяр обернулся ко мне и подмигнул, а я едва не вскрикнула, увидев, что лицо у него совсем другое. Иллюзия... Ну да, это можно понять — скорее всего, он не хочет, чтобы его узнали. Не хочет афишировать свое присутствие на Ленейре. Тем более по такому странному поводу.

Несколько минут спустя нас проводили в роскошные апартаменты. Впрочем, я бы поубавила в интерьере ярких цветов или хотя бы их количества...

— Мидьяр, я очень рада, что мне довелось увидеть твой мир, — это было первое, что я сказала за все минувшее время. — Но мне казалось, что я здесь по делу.

— Несомненно, — подтвердил этот невозможный человек, бросая свой мешок на изящное, словно вручную сделанное кресло.

И возвращая себе собственное лицо. А жаль, на самом деле... Я не хочу его видеть. Это слишком опасно для моего решения.

— Но я не думаю, что тебе стоит появляться в храме в таком виде. Лучше переодеться. Наши жрецы очень... трепетно относятся к традициям.

— Никогда не замечала подобного за стихийниками, — парировала я. — И что же я должна надеть?

— В твоем мешке платье. Зеленое. И мы пойдем не к стихийникам, Мирра. Брачные ритуалы, рождение детей, посмертные обряды — всем этим занимаются жрецы культа Природы, — пояснил он, слегка улыбаясь.

Ну да. Могла бы и сама догадаться. Как и о том, что...

— Ярр... Ты ведь покинул свой мир. Отторг его... Ты мог найти мне другого проводника, зачем было самому?

Я невольно потянулась к нему, не физически, мысленно — чтобы почувствовать его эмоции. Ведь это должно быть неприятно, вернуться туда, где с тобой что-то случилось. С другой стороны, мне-то какое дело, что тут с ним случилось? Никакого!

— Все очень просто, лавелин...

Это обращение плеснуло одновременно возмущением, болью и тоской по несбыточному. Потому я попросила:

— Не называй меня так.

И так практически черные глаза стали еще темнее. Право я уже иногда ностальгировала по той яркой синеве с золотыми искрами.

— Как скажешь, — и усмешка эта кривоватая. Б-р-р! — Все просто, Мирра, разве ты забыла, о чем мы договаривались? Я сразу сказал, что приведу тебя на Ленейр не бесплатно. Ты должна мне услугу.

Ах да. В расписание добрых дел меня не включили, точно.

— Какую? — осведомилась я, подобравшись и готовая к любым неприятностям.

— Присядь уже, — попросил Ярр. Отошел к окну и присел на подоконник, подтянул ноги, обнял колени. И в такой позе, глядя не на меня, а за голубоватое, чуть мерцающее стекло, сказал: — Три дня.

Очень понятно и все кристально ясно!

Я швырнула мешок на огромный диван, заваленный цветными подушками, и пнула одну из подушек ногой. Сорвать злость хоть так!

Он что не понимает, что не только ему сложно? Мне тоже!

Я хочу поскорее со всем этим закончить, потому что мне тоже больно и плохо! Но я осознаю, что если упаду в это бурное море по имени Мидьяр, то больше никогда не выплыву.

— Что — три дня? — спросила очень терпеливо, по-прежнему стоя посредине комнаты.

— Ты проведешь со мной три дня, прежде чем идти в храм.

— Зачем?

— Я так хочу.

Он повернул голову, и теперь я видела профиль — четкий, с опущенным вниз уголком губ. Подавила вздох, вдруг вспомнив того рыжего лиса, беспечного, вечно смеющегося, радостного, такого... живого. Наверное, то была тоже иллюзия. Маска, да. Маска шута, в которую я влюбилась. Но тем страшнее оказалось понимать, что и от этого нового Ярра я не могу оторвать глаз. Ужасно, Мирра! Ты ненормальная — как и он.

Ну ничего. Совсем скоро все это кончится. А пока у меня нет вариантов. Хочешь — получишь. Три дня рядом с мрачной, уткнувшейся в книгу женщиной. Где только книгу тут взять...

— Но это не все, Миррайна.

Кто бы сомневался...

— Три дня — и один поцелуй. Когда захочешь. Можно сейчас.

— Нет, — сказала я насколько могла холодно. — Это исключено.

— А мне кажется, я имею на него право.

Он соскользнул с подоконника и одним движением оказался около меня.

Миндаль, корица, свежесть трав... Его аромат окутал меня мгновенно, словно дымка портала. И точно так же унес куда-то... в такое знакомое, такое радужное место, где я теряла себя и обретала нечто безумно важное, единственно нужное...

— Поцелуй меня, — хрипло сказал над ухом его голос.

Запутаться пальцами в его волосах... Ощутить твердость и нежность губ... Сходить с ума, разделяя дыхание на двоих...

И да, окончательно сойти с ума.

Я толкнула его в грудь с такой силой, что высокий и сильный мужчина покачнулся, но удержал равновесие.

— Ты моя жизнь, — проговорил он. — Зачем ты так?..

— А ты сломал мою! — крикнула я.

Отступила, наткнулась на диван, села и разрыдалась.

Так почему у меня ощущение, что сейчас я ломаю наши? И что я совершенно по дурацки уперлась рогом.

Но потом мне вспомнилось все, что происходило у меня дома, и вернулась решимость отстоять себя и свое личное пространство.

Да, сейчас мне сложно. Но если я не выстою, то потом мне будет сложно всю жизнь!

Я хочу, чтобы у меня все было просто и понятно. Нормальный муж с нормальной работой, хорошие дети, когда мы решим что пора... а не русалки в доме, которые стонут так, что глаза на лоб от шока лезут. И не. вот все остальное, что было.

Мирра, ну же, вспомни! Сейчас очень важно все вспомнить.

Итак.

Да, русалки! И если бы я не вскипела от ревности, то это было бы смешное и веселое приключение, которых в моей жизни, в общем-то, никогда не бывает. И прекрасно, что не бывает! И не должно быть. Тем более что я уверена — «рыбку» поселили в моей ванне исключительно, чтобы посмотреть на мою реакцию.

И кошки. Он притащил в мой дом кошек! Правда, оказалось, что гладить пушистую мурлыку очень приятно...

Какао, он варит очень вкусный какао, из тех ингредиентов, которые есть на моей кухне, но у меня получается не так.

А еще глаза лезут на лоб от сочетаний цветов в его одежде. Вульгарных, немыслимых! Зато он совсем не вульгарен в общении, и я не помню, чтобы с кем-то еще мне было так легко и интересно разговаривать.

Но так же легко он говорит «Я люблю тебя»! Нет, Мирра, это неправда, вовсе не легко. Он слишком серьезен, когда говорит это. И ни от кого больше я этих слов не слышала. И вряд ли услышу, когда выйду замуж... не за него.