Она недовольно цыкнула.

– Р-р-р. Джен-три-фи-кация, да? – произнесла она по слогам. – То есть, мой макияж пропал впустую из-за джентрификации? – она посмотрела на меня. – Между прочим, на мне мои лучшие туфли!

– Я сюда не собиралась, это ты выбрала место! – запротестовала я.

Чески аккуратно отодвинула меня от обогревателя, чтобы у меня волосы не загорелись.

– Да, но в Брикстоне у нас живешь ты, так что могла бы и предупредить, – ответила Чески, надувая губы.

– Я как-то не слежу за всеми переменами в Брикстоне, – усмехнулась я.

– Квини. Ты из карибской семьи. В Брикстоне все ваши. Ты должна знать, что происходит у вас на районе. Я, например, африканка, и все наши – в Пекхэме. Лично я знаю, что там происходит, – сообщила Чески.

– Так почему мы не пошли куда-нибудь у тебя на районе?

– Мне нужно расширять горизонты и выбираться из своего угла. Я все еще ищу идеального мужчину, и в Пекхэме его что-то не видать, – сказала она, читая в телефоне сообщение. – Но этот клуб, если честно, совсем уж никакой. Мои кузены поехали на рейв в Олд-Кент-роуд, не хочешь туда?

Мы направились ко входу, как вдруг путь нам преградила пьяная девушка с короткими розовыми волосами, которая вдруг протянула руку и погладила мои косички, будто они не были приделаны к моей голове.

– Господикакиежеоникрутые!!! – восхищенно выдохнула она.

– Какого хрена ты делаешь? – сказала Чески, хватая девушку за запястье и отталкивая ее руку. – Так нельзя!

– О боже! – заскулила девушка, хватаясь за запястье, будто Чески его сломала.

– Какого пня ты лапаешь людей, будто они твоя собственность? – заорала Чески на девушку. – Дура тупая!

К девушке подбежала подружка и начала пьяно над ней причитать, а мы с Чески решили уходить, причем я предусмотрительно обернула волосы шарфом, чтобы избежать повторения истории.

– Что здесь происходит?

Из темноты появился вышибала с красными волосами в тон обтягивавшей мышцы узкой футболки и положил свои гигантские руки нам с Чески на плечи.

– Эй, руки убери, – Чески шагнула в сторону. – У нее спроси, что происходит.

Она указала на девушку, которая меня лапала.

– Я просто выразила свою симпатию! – сказала та, хлопая большими глазами и глядя на вышибалу.

– Так. Вам обеим придется уйти, – вышибала снова положил руку на плечо Чески и подтолкнул нас к двери.

– Да мы в любом случае уходим из вашего сраного клуба, – ответила Чески. – Но если у вас принято, что клиенты трогают руками чернокожих посетителей, как зверюшек в зоопарке, то тогда да, все правильно.

Чески поехала на Олд-Кент-роуд, а я села в автобус и отправилась домой, совершенно пораженная, но не то чтобы абсолютно шокированная случившимся в клубе. С какого бока ни глянь, ситуация была несправедливой, и она наглядно подтверждала, что даже в Брикстоне, где мы вроде как большинство, мы этим большинством не являлись. Еще одно напоминание, что ни мы, ни наши потребности не имели значения. Еще сидя в автобусе, я составила для себя список тех, кому разрешено трогать мои волосы.

День еле-еле тянулся. Дарси проводила предрождественский отпуск со своими родными, а я слишком вымоталась, чтобы вести разговоры с другими сотрудниками, поэтому общалась только с Чаком, стажером. Он снова и снова приглашал меня на кофе, а я изобретала все новые способы ему отказать. Уж ему-то особенно стоит выучить, что нельзя вот так просто взять и получить то, что хочешь.

Почему в подростковом возрасте мужчины так мало мной интересовались? Ведь я могла бы избежать всех этих травмирующих лет, когда считалась просто прикольным корешем в толпе вожделенных блондинок, брюнеток и рыжих. Я было собралась пойти сделать себе очередную чашку чая, чтобы заняться хоть чем-нибудь, как вдруг пришло письмо от Теда.

Вторник, 14 декабря, Номан, Тед ‹[email protected]› написал в 16:21:

Я укротила свою тягу к нему и продолжила писать для Джины новую статью, поскольку все предыдущие были для нее недостаточно хороши. Я закончила, распечатала ее и отправилась к Джине в кабинет. Тихонько вошла, прикрыла за собой дверь.

– И что ты мне приготовила? – спросила Джина, не отводя взгляда от монитора.

Я глубоко вдохнула, чтобы взять себя в руки, и приступила.

– Статья называется «Синдром щелкающих пальцев».

– Что? – Джина повернулась ко мне.

– Она посвящена либералам, которые публикуют травматичный контент.

– И что конкретно там написано, раз уж мы разобрались с твоей игрой слов?

– Статья, в основном, о том, что люди публикуют все эти ужасающие истории об изнасилованиях, абьюзе, похищениях, бомбардировках, стрельбе в школе – практически обо всем, что произошло ужасного – и не задумываются, как эти истории повлияют на читателей.

– И кто же это публикует? – Джина снова уставилась в монитор.

– По большей части белые либеральные журналисты, которые могут позволить себе работать в медиа благодаря своим богат…

– Осторожно.

– Ладно, ясно. Как насчет… – попыталась я сменить тему.

– Тебе нужна какая-то замануха.

– Согласна. Что если привязаться к «Me Too»? Огромное количество людей выложили свои истории о сексуальном насилии, совершенно не думая о женщинах, которые не могут расска…

– Это уже давно неактуально.

– Хм, ладно, – запнулась я. – А что если…

– А что если, например, ты подготовишь для блога обзор, допустим, лучших десяти черных платьев, в которых звезды, поддерживающие движение «Me Too», появлялись на торжественных церемониях?

– Серьезно? – спросила я.

– Да, – ответила Джина. – Рождество на носу, люди хотят видеть роскошные вечерние платья. Придумай какое-то моральное обоснование.

– Но я… – начала было я и осеклась. А смысл?

– До утра пятницы, пожалуйста.

После работы я поехала к бабушке и дедушке, чтобы присмотреть за двоюродной сестренкой Дианой, хотя вполне бы могла сказать тете Мэгги, что Диана в ее возрасте уже сама может присматривать за мной.

Я согласилась только потому, что Мэгги просила присмотреть за дочерью, чтобы пойти на свидание, первое с тех пор, как она развелась с мужем пятьсот лет назад. Я решила, что должна поддержать ее любыми способами, даже если для этого придется провести весь вечер, выслушивая нотации от подростка, которого я даже побаиваюсь.