– Так, – произнес сувайвор, стараясь, чтобы его голос звучал твердо, – сейчас, стало быть, всем молчать. У меня сеанс связи.

И он отключился от физической реальности, чтобы как можно более четко передать напарнику по ментальной связи два пеленга для бомбометания – местонахождение Сеятеля и свои собственные координаты.

* * *

Отвратительный запах нарастал лавинообразно – никакую команду «газы» не успеть выполнить. Да и вряд ли на корабле найдется достаточное количество противогазов. А вот синхронизироваться с «химиком» Лиром оказалось делом пары секунд. Заработала ведь кровь, прижилась! Вовремя! Но сувайвор позволил себе лишь секундную радость по этому поводу – надо было работать. И вот уже они вдвоем принялись отчаянными усилиями снижать концентрацию сероводорода в воздухе, доводя его пусть не до безвредного, но хотя бы не опасного для жизни уровня. И вот тут наконец Дрону удалось оценить, насколько верным было его решение с инъекцией крови «химика» и катализатора. Только эта термоядерная смесь смогла вывести его способности на такой уровень, который позволял справляться с напастью на большей части корабля.

Позеленевший было капитан-лейтенант Скворцов довольно быстро восстановил нормальный цвет лица, а вот моряки на корме шатались и падали, отравленные смертоносным газом.

– Всей команде – держаться ближе к мостику! – процедил сквозь судорожно стиснутые зубы Дрон. – Так далеко… мы не достаем.

Скворцов кивнул и бросился внутрь командирской рубки. А через несколько секунд по громкой связи загремел его зычный голос:

«Всей команде немедленно…»

Но Дрон уже не слушал – у него и так хватало забот: чистить воздух над кораблем и не терять связи с Шахматистом. Всего два пункта, но как же трудно их совмещать, черти полосатые!

И тут резко стало темнеть. Дрон, занятый своими делами, даже не сразу отреагировал, а когда заметил и поднял взгляд, с губ его сорвалось короткое, но емкое ругательство: небо стремительно заполнялось грозовыми тучами самого мрачного и зловещего вида. Цвет у туч был обычный – от свинцово-серого до иссиня-черного, без тревожных фиолетовых оттенков, а это значило, что гроза обычная, не та, что с ядовитым дождем. Вот только от этого было ни разу не легче: при такой концентрации сероводорода в воздухе одного завалящего грозового разряда хватит, чтобы все вокруг буквально заполыхало, как в адской доменной печи. А с огнем он уже ничего поделать не сможет. Более того – сгорит в нем столь же легко, как любой из экипажа «Адмирала Макарова», потому что огонь этот будет вовсе не аномального, а самого что ни на есть природного происхождения.

Отчаянию осталось совсем чуть-чуть, чтобы захватить сознание сувайвора, когда его взгляд наткнулся на двоих пребывающих в растерянности фризеров. На них не действовал ядовитый газ, но они понятия не имели, как и чем могут помочь в сложившейся аховой ситуации. Зато в этот самый момент идея на сей счет пришла в голову Дрону. Он едва успел переслать обоим Измененным мыслеобраз-приказ – что сделать прямо сейчас. К счастью, фризеры обладали быстрой реакцией и были хорошими исполнителями. Коль скоро Посвященный назначил сувайворов старшими в команде, значит, они имеют полное право отдавать приказы, и подчиняться им надо мгновенно, четко и без разговоров. Сами не до конца понимая зачем, фризеры, объединив свою энергетику, совместными усилиями создали вокруг фрегата зону напрочь замороженного воздуха, круче, чем лютой зимой в Антарктиде. Слой мороза был тонкий, самого корабля и воды не касался. Только некоторые особо ретивые волны, вздымая свои пенные шапки выше других, попадали в зону воздействия Измененных и осыпались осколками льда. К счастью, оба фризера были Измененными второй ступени, но даже их общих усилий едва-едва хватило, чтобы накрыть защитной оболочкой весь фрегат.

Между тем тучи оккупировали уже весь небосвод, и тут же, словно дождавшись этого мгновения, грозовой сумрак разрезал ослепительный грозовой разряд. Его сопровождал такой грохот, словно раскололась сама реальность… А следом вокруг полыхнуло, да так, что любые слова об адском пламени показались бы жалкими и бессильными, не способными передать весь ужас и мощь творящегося вокруг светопреставления. Корабль словно попал в мир, состоящий из одного лишь огня. Фрегат и маленький участочек моря под ним выглядели клочком иной реальности, которой абсолютно не место в этой пламенной преисподней.

Экипаж «Адмирала Макарова», который не был задействован непосредственно в управлении кораблем, оцепенев от ужаса, наблюдал ту жуть, что творилась вокруг, бессильный хоть как-то повлиять на происходящее. А спасали всех от мучительной смерти те, кто к экипажу не принадлежал: Дрон и «химик» Лир, очищающие воздух от сероводорода, и двое фризеров, удерживающие морозный щит. Все четверо работали почти на пределе своих возможностей и понимали, что предел этот не за горами.

И лучше других это понимал сувайвор, находящийся в ментальном контакте с Измененными и со всех точек зрения представляющий масштаб бедствия. Единственное, чего он не знал, сколько еще они смогут продержаться в таком режиме, правда, не приходилось сомневаться, что совсем недолго…

Именно в этот момент в мозг Дрона с лихорадочной поспешностью стали поступать мыслеобразы от находящегося в батискафе Шахматиста. Те самые, которых Дрон и ждал, – о точках, куда нужно сбрасывать глубинные бомбы… Те… и все же не совсем. И по мере того как до него доходила суть получаемой информации, возникший в груди холод делался все сильнее.

США. Центр Годдарда

– Какого черта, Алекс?! Откуда ты здесь?!

Уже отстегнутый от кушетки, я растираю онемевшие запястья и лодыжки и, стараясь не сильно кривиться от боли во всем теле, пытаюсь утолить сжигающую меня изнутри дикую жажду информации, хотя, Бог свидетель, ее на меня за последние несколько часов и так обрушилось выше крыши. Но вопросов меньше не становится. Скорее, наоборот. Только вот ответы я получаю в куда как более скромном количестве. А когда от понимания ситуации напрямую зависит выживание, причем не только мое, такое положение дел дико напрягает.

Судя по взгляду Рихтера, он вполне меня понимает. Вздыхает и начинает говорить:

– Ну, после твоего дня рождения поспать мне толком не удалось. Более того – к тому моменту, когда ты мне позвонил из Форт-Мида, я уже успел столкнуться с несколькими странностями и начал понимать: творится что-то непонятное и опасное, причем даже хуже, чем я боялся. Намного. В общем, когда до меня дошло, вариантов, куда дергаться, осталось два: корпус ДАД в Форт-Миде и наши лаборатории в Центре Годдарда. Здесь, конечно, и оборудование побогаче, и на складах побольше всяких полезных приборов и реактивов, но до Форт-Мида мне было ближе, что при творящемся безумии весомый аргумент. Я уже собирался туда, когда ты мне позвонил. Очень вовремя – в лапы к безопасникам я не сунулся… И правильно сделал, как выяснилось: судя по нашему большому аномальному монитору, Форт-Мид уже накрыло… Боюсь, там уже все либо мертвы, либо помешались.

– Holy shit! – Мир вокруг рушится с ошеломляющей скоростью. А то, что я еще жив и в своем уме – в какой-то степени чудо. Или… От внезапной мысли у меня чуть мозг не закипает. – Постой, Алекс, а здесь почему такой оазис? Вокруг черт знает что творится, где-то рядом Сеятель, а вы… – Догадка вспыхивает, словно молния: – Неужели «панцирь»?!