– И чью же кровь вы мне влили? Что за способности я теперь приобрел?

– Кхм, кхм… Измененного-аналитика. Выбор у нас тут небольшой. Из того, что было, я счел это самым полезным даром. И Алекс согласился.

Ну что же, не так плохо, усиленные способности к мышлению и апгрейд к памяти мне сейчас точно не помешают – надо же думать, как выкрутиться. Ну не верю я, что положение безвыходное, не верю! Пытаюсь активировать свои новые способности, надеюсь, что благодаря «линзе» они у меня уже активны и функциональны. Думаю о сувайворах – вызываю в памяти всю информацию, которая когда-либо проходила через меня по этой теме. Будь я обычным человеком, шансов извлечь эти сведения практически не было бы, разве что под гипнозом или под воздействием сильного псионика, как там, у Локхарта. Но сейчас во мне кровь Измененного-аналитика, а они известны способностью к тотальному контролю и почти стопроцентному использованию ресурсов человеческого мозга.

Ну же, Дикон, включайся! Сувайворы, сувайворы… Вспоминай, что они могут, ты же изучал этот вопрос. Не очень глубоко, конечно, но все же, все же… Это, похоже, единственный шанс хоть как-то выпутаться из той жуткой ситуации, в которую ты влип… да все вы влипли. А выручать тебе. Просто потому, что больше некому…

Так, ну, во-первых, это стойкость к воздействию Измененных и многих факторов, порождаемых Сеятелями, в том числе и различных аномалий… То есть, выходит, мне сейчас и пси-блокиратор не нужен, и «панцирь» тоже. Я в отличие от моих товарищей по несчастью не привязан к этому лабораторному блоку и в случае чего смогу отсюда выбраться, если, конечно, мне удастся прорваться через помешанных… Нет, разумеется, я не собираюсь бросать тут на почти верную гибель Алекса и Лидди, но моя псионическая стойкость – это дополнительный шанс, свобода маневра. Отметим этот момент и двинемся дальше. Что еще?

Разумеется, я понятия не имею, как это все делается, управляется, извлекается… Все мои действия происходят на уровне «хочу, чтоб было так», и мне остается только надеяться, что этого хватит. Как у Кастанеды – программирование реальности. Да, читал я, читал в свое время. Довольно занятная штука… хотя бы как упражнение для ума. Как там у него Дон Хуан говорил? «Не мы видим мир таким, какой он есть, а мир таков, каким мы его видим». Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл примерно такой.

А ведь мысль-то дельная! Прямо очень хорошая! Мой мозг Измененного-аналитика цепляется за эту цитату как за конец нити и начинает разматывать клубок. Потому что именно эта мысль характеризует одну из главных способностей сувайвора – работу с вероятностью событий, то есть умение делать так, чтобы шарик на жизненной рулетке попадал именно в тот сектор, на который сделана ставка.

Например, поработать над вероятностью того, что дистанционный взрыватель становой бомбы под Сеятелем попросту замкнет, и он сработает. Как это сделать? А черт его знает! Мне доступна только та информация, которая через меня когда-либо проходила и зацепила меня хотя бы краем. Ее я могу извлечь из своей памяти, она сохранилась там скрытым файлом, который обычному человеку ни в жизнь не увидеть – «забылся». Но Измененный-аналитик видит все – архивные, скрытые файлы, любую мелочь. И может открыть. Для него нет недоступной информации, если она хоть раз поступила в его сознание. Но информации о том, как сувайвор управляет вероятностью, в моей памяти нет. Нет ее и в генетической памяти, занесенной в мой организм кровью Измененного – он тоже ничего об этом не знает.

И тут я осознаю, что в лаборатории уже некоторое время царит тишина. Ну как тишина – откуда-то издалека глухо доносятся взрывы и очереди, бой еще идет. Далеко, в другом крыле. Но прямо тут все присутствующие молчат и смотрят на меня. Кажется, они поняли, что…

– Ты что-то придумал, Майк? – первым не выдерживает Алекс.

Несколько секунд я колеблюсь, борюсь со своей профдеформацией, естественной паранойей опытного секретчика, уже приличное время проработавшего в довольно высоком управленческом эшелоне АНБ. Вот это: «Информация – сила. Знаешь то, чего не знают другие, – молчи, держи козырь про запас, пригодится» въелось уже намертво, хирургическое вмешательство бесполезно. Но это можно приглушить, когда надо. Сейчас – очень надо. Потому что, когда рушится мир, никому не верить – слишком большая роскошь, если ты хочешь жить. Я уже так много потерял, такой большой кусок моей жизни рухнул в бездну, и те, кто сейчас рядом со мной, – возможно, все, что от нее осталось. Нет уж, хватит молчать. Не сейчас. Не с ними.

Поднимаю взгляд, вижу в их глазах ожидание. Решаюсь.

– По-моему, господа, самое время рассказать все, что вы знаете о сувайворах.

Рихтер и Лидди успевают обменяться удивленными взглядами, когда лабораторный блок сотрясает страшный удар. Мы валимся с ног, падает стол, этажерка, опрокидывается кушетка.

Ученый бледнеет.

– Дверь блока! Они взорвали ее!

Holy shit! Ну ни раньше, ни позже!

Москва

«Соню» Роман принес и собрал быстро, благо она у него и впрямь была недалеко. «Соней» бывший спецназовец группы «Альфа», а ныне телохранитель министра обороны Роман Бражников называл свою верную винтовку СВДС. Для работы телохранителя она вроде и не была нужна, но по нынешним временам случиться могло всякое, так что чемоданчик с разобранной «Соней» Роман постоянно держал поблизости, благо разрешение соответствующее Пахомов для него выправил. Правда, за все время службы у Пахомова Роману еще не приходилось пускать «Соню» в ход. Похоже, момент настал.

Роман подавил настойчивое желание нервно оглянуться на вынужденного напарника. Собственно, он боролся с этим желанием уже пять минут. За последние пару лет Роман успел привыкнуть к обществу Измененных, как «лояльных», так и нет, и реагировал на них абсолютно спокойно, без ощущения подспудной угрозы… На всех, кроме пьющих жизнь. «Вампиры» в этом ряду стояли особняком. Эти воспринимались им как воплощение смерти и никак иначе. Причем самое настоящее в отличие от какого-то там валашского графа в длинном плаще и с клыками. И то, что эта смерть временно стоит на правильной стороне, мало что меняло в отношении спецназовца к пьющим жизнь – они его напрягали. И Ван – этот азиат с неподвижным, словно у манекена, лицом – тут никоим образом не являлся исключением. Но полезным от этого быть не перестал.

Роман смотрел на толпу сквозь оптический прицел, приводил в порядок пульс и дыхание, всей кожей ощущая присутствие ангела смерти за своим левым плечом. Казалось, что тот не шевелился и даже не дышал. Впрочем, какая разница – лишь бы дело свое сделал. Однако тишина с каждой секундой давила на Романа все больше.

– Ну что там? – спросил он с тем только, чтобы ее нарушить. – Вы их чувствуете?

– Да, – негромким и каким-то бесцветным голосом ответил Ван. – Четверо. Держатся позади толпы. Сирена, кинетик, пьющий жизнь, пневматик… Странно, где же…

– Кто?

– Неважно. Может, он просто ошибся. Ваш босс, – добавил Ван, предупреждая очередное «что?» Романа. – Однако ему пора действовать. – Измененный указал на горящий воздух. – Иначе толпа сейчас подожжет дом.